"Михаил Ардов. Прописные истины" - читать интересную книгу автора

проповеди отца Матвея, и зачитываться "Ревизором" и "Мертвыми душами", от
души смеясь тамошним персонажам. Пафос Мережковского по крайней мере
заключался в идее совместимости Евангелия со всем, что так любил человек в
своей многотысячелетней культуре. Ему охотно поддакивали батюшки, даже
архиерей и все светские богословы, согласно кивавшие, что, "конечно
Евангелие согласимо со всем высоким и благородным; что оно культурно": а
посему культура и Церковь, иерархи и писатели могут "гармонично" сидеть за
одним столом, вести приятные разговоры и пить один и тот же вкусный чай. Все
было чрезвычайно приятно и в высшей степени успокоительно. "...·
Все, что говорили духовные лица на докладе Д. С. Мережковского, что,
например, они "пошли бы в театр, если бы театр был лучше", - уклончиво,
словесно и вытекает из необходимости что-нибудь сказать, когда они явно не
могут ничего сказать. "...·
Сколько я убедился, слушая здесь гг. духовных лиц, они не имеют вовсе,
так сказать, метафизики христианства, не только верной, но никакой. Им
христианство просто представляется добрым явлением. "Мы - добрые люди и не
понимаем, чего вы от нас хотите" - вот смысл всех ответов на светские
недоумения. Когда раздаются некоторые упреки, они говорят: "Мы люди скромные
и сознаемся", и улыбка довольства почти увеличивается на их лице. С этой
позиции добродетели их невозможно сбить, "решительно мы исповедуем самую
добродетельную веру и сами - самые добродетельные люди, добродетельные до
скромности, до сознания своих грехов, до высшей деликатности, к какой
способен человек.""
Что-то слышится родное, не так ли, дорогой читатель?
Не то же ли самое твердят на бесчисленных теперь симпозиумах,
презентациях и премьерах приглашаемые туда "передовые советские монахи"?
Как только представилась возможность, они пошли и на эстраду, и в кино,
и в театр, хотя сей последний за прошедшие десятилетия отнюдь не стал лучше,
но докатился до крайних степеней разложения, непристойности и прямой
порнографии...
И еще одна выразительнейшая деталь. Архиерей, который "вел приятные
разговоры", "поддакивал", "пил вкусный чай" вместе с Мережковским и
Розановым, да и председательствовал на этих сборищах, был не кто иной, как
епископ Ямбургский Сергий (Страгородский), будущий Митрополит и первый
"сталинский" Патриарх.
И все же от "улыбчивых" и "добродетельных" батюшек, которых так
наглядно изобразил Розанов в своем докладе, до типичных представителей
"передового советского монашества" - "дистанция огромного размера". Те были
неразвиты и наивны, а нынешние, наши, развиты сверх всякой меры и довольно
циничны.
Для того чтобы либеральные священнослужители начала века превратились в
нынешних деятелей Московской Патриархии, потребовалось целых два периода в
истории Русской Церкви, так сказать, два этапа эволюции.
И первым из этих этапов стало печально известное "обновленчество".
Я не стану углубляться в историю, а приведу здесь еще одно
свидетельство очевидца. Это - видный канонист и историк Церкви епископ
Григорий (Граббе). В одной из его последних работ "Русская Церковь перед
лицом господствующего зла" читаем:
"Обновленцы вышли из кругов русской интеллигенции, проявлявших интерес
к религиоз-ным вопросам. Эти лица приближались к Церкви, но не входили