"Эдуард Арбенов, Моисей Писманик. В шесть тридцать по токийскому времени " - читать интересную книгу автора

он передал пистолет Ивамото, а тот Аримицу, который разрядил браунинг в
голову Маратова. Я не возразил рассказывавшим, хотя точно помнил, как в
дежурную комнату вбежал с пистолетом в руке именно Ивамото. Видел это и
капитан Андо. Позже капитан Андо возмущался тем, что с Маратовым поступили
так подло. "Он принес много пользы Японии, без него генеральный штаб не смог
бы осуществить важные военные планы, а его убили". "Он больше не нужен, -
высказал я предположение, - война заканчивается". Андо не согласился со
мной: "Вместе с ним жила, наверное, какая-то тайна, и она должна была
умереть".
Труп Маратова лишь утром взяла санитарная машина. Ее сопровождал
врач-японец. В полдень Аримицу сообщил нам, что все формальности соблюдены и
"самоубийца" предан кремации. К вечеру состоялась панихида".
Из показаний сотрудника японской военной миссии в Дайрене
Погребнякова Павла Михайловича

Наконец мы встречаем Лоуренса-2
3 мая 1946 года
"Был составлен заговор между подсудимыми, в котором участвовали
правители других агрессивных государств, а именно: нацистской Германии и
фашистской Италии. Главной целью этого заговора было обеспечить господство
агрессивных государств и эксплуатацию ими остальной части мира и для того,
чтобы вдохновлять совершение преступлений против мира, военных преступлений
и преступлений против человечности в том смысле, как они определены Уставом
настоящего Трибунала".
"Пункт 25. Обвиняемые Араки, Доихара, Хата, Хиранума, Хирота, Хосино,
Итагаки, Кидо, Мацуока, Мацуи, Сигемицу, Судзуки и Тодзио в течение июля и
августа 1938 г. развязали агрессивную войну, нарушающую международное право,
договоры, соглашения и заверения, напав на Союз Советских Социалистических
Республик в районе озера Хасан".
Из обвинительного Акта по делу о главных японских военных преступниках

"Японский Лоуренс" - издали
Токио. 7 мая 1946 года
"...Я остановил взгляд на подсудимом, сидевшем в первом ряду
амфитеатра. Из партера, где находились мы, журналисты, он был хорошо виден.
Я сразу узнал его по той фотографии, что несколько лет назад была помещена в
прессе в связи с событиями в Сингапуре. Он совсем не изменился: та же
грузность, тот же надменный взгляд больших раскосых глаз, та же решимость в
лице и во всем облике. Да, это человек действия, обладатель острого,
изобретательного ума, психолог. Хотя, возможно, и нетонкий психолог,
неглубокий, но вооруженный точными формулами. И они, эти формулы, его не
подводили. В сущности, он видел в другом человеке скопище инстинктов и легко
выделял те, которые должны проявиться в ситуации, построенной его фантазией.
Жертва действительно поступала так, как он предполагал. Впрочем, ситуации
были такими, в которых предлагался слишком ограниченный выбор - жизнь или
смерть. В девяноста девяти случаях избиралась жизнь. А жизнь - это лабиринт,
хитро сооруженный, из которого уже не было выхода.
Его называют "японским Лоуренсом". Возможно, поэтому я так пристально
вглядываюсь в лицо подсудимого. Что побудило прессу поставить рядом двух
разведчиков - английского и японского? То, что оба они действовали на