"Константин Арбенин. Дон Гуан, как зеркало мировой революции " - читать интересную книгу автора

дышали друг в друга запахом лука. Пьянели уже порознь: я на холодной
автобусной остановке, она в теплой кухне, где гости уже доели луковый салат.
84. "Но я же есть! - возопил бог. - Вот же он я! Я сижу прямо перед
тобой, ты можешь пощупать меня, ощутить мое тепло, узреть мой свет,
почувствовать мои вибрации! Вот тебе весь спектр качеств, присущих только
тем, вещам, которые существуют на самом деле!" - "Много видел и ощущал я
вещей, которых, как выяснилось потом, нет и никогда не было, - ответил я. -
Прости, Предобрейший, но ты - самое сомнительное свое доказательство."
85. Приживается, как правило, одно из двух - либо любовь, либо
возлюбленные.
86. Итак, вы читаете драматическую мистерию "Дон Гуан, как зеркало
мировой революции". Участвуют: Я. Она (в исполнении разных лиц). Ты. Бог
Саваоф. Бог Люцифер. Богиня Действительность. Демоны Питон и Азриэль.
Могильщик Жан и Пьер. Мартин Лютер в роли лакея. Христофор Колумб в роли
адвоката. Все персонажи - вымышленные, как и сам автор.
87. Сейчас, господа заседатели, я раскрою вам тайну, самую страшную мою
тайну, которую я не открывал никому, даже своим товарищам: у меня не было
первой любви.
88. Сердце похоже на банку со сгущенкой - чтобы из него потекло, нужны
не одна, а две дырки.
89. Когда у меня в очередной раз открылось сильное кровотечение - и на
этот раз уже из совершенно неожиданного места, - мы страшно смеялись,
представляя, как ворочается в гробу Генри Миллер, ворочается и икает от
красной зависти.
90. Иногда она говорила мне: "Я тебя убъю". Говорила так
полуразборчиво-нежно, что яне был уверен, произносит она "убью" или "люблю".
И я всегда принимал это как нечто среднее между тем и тем, между убью и
люблю... Но однажды она действительно сказала, что любит меняю. И я
почувствовал разницу...
91. Её откровенность - мое откровение.
92. В трамвае он заметил знакомое лицо. Долго рассматривал,
присматривался, смотрел в упор и исподтишка. Лицо молодого человека, пол
виду его ровесника, казалось почти родным. Наконец в голове всплыли детали:
давным-давно, еще в гимназии, они вмести очутились в какой-то экстремальной
ситуации: в какой-то потасовке, драке, побоище. Они были там бок о бок,
кулак о кулак... Но ему так и не удалось вспомнить: был ли этот человек на
его стороне или на стороне его врагов. Помог он или предал? Память не
сохранила этой подробности. Его памяти именно это показалось безразличным.
93. Время забирает чувства, а оставляет лишь мысли. Точнее, слова. И я
уже не помню, что имел в виду, когда записал на обложке Набокова: "порвалась
связь имен. Ты одержала поражение. Я потерпел победу."
94. "Ты, - тихо сказал мне бог Саваоф, -нечестивейший из нечестивых. Ты
меня очень огорчил. Я вправе окунуть тебя в геенну огненную. Почему я до сих
пор не сделал этого? Только по одной причине: при всех своих отступлениях от
моего замысла, ты оставался по сути ребенком, ты не погряз в безвкусице
взрослости. А я не люблю взросленьких, я люблю детей. Ты мой трудный
ребенок. Этим ты мне и симпатичен, черт бы тебя задрал! Придется дать тебе
последний шанс."
95. Мы сидели под масличным деревом. Истекала последняя зрячая минута
Гомера. Он наклонился к моему уху и прошептал: "А ты знаешь, что боги