"Татьяна Апраксина. Черный Истребитель" - читать интересную книгу автора

Ожидание или тихое сидение в уголке, пока Герцог работал, гитара, разговоры,
пруд, ночные прогулки, жадные бессонные ночи - и опять все по кругу. В один
из дней Танька напросилась в спортивный зал, где Герцог тренировал своих
каратистов.
Она не ожидала увидеть таких малышей - в группе были мальчишки
восьми-десяти лет. Мальчишки и пара девчонок. Одетые в маленькие кимоно, они
казались очень хрупкими и очень трогательными, стоя в шеренгу в большом
школьном спортивном зале. Но такими детишки только казались - Танька, сидя в
углу, присмотрелась и поняла, что даже в этом возрасте они уже вполне могут
за себя постоять. На Герцога они смотрели большими влюбленными глазами,
видимо, очень уважая его как тренера. Точнее, сенсея.
В зале Танька увидела еще одно лицо ростовского парня по прозвищу
Герцог. "Отец-командир", назвала она его для себя. Герцог был для детей
именно отцом и учителем. Он знал не только их имена и уровень умений, он
говорил с ними о доме, о родственниках, причем говорил так, что становилось
ясно - для него это не только повод для болтовни. Нет, ему нужно было именно
знать своих учеников, знать о них многое и знать глубоко. С каждым ребенком
он говорил на другом диалекте - едва уловимо менялись интонации, слова,
жесты. Он не тренировал их - растил и воспитывал. Он мог быть груб -
повысить голос, сказать несколько резких слов; но ясно было, что это не
желание унизить, максимум - зацепить и подтолкнуть к чему-то.
Танька поняла, что его так выматывает, но зачем это ему нужно - понять
не могла. В том, как Герцог воспитывал свою группу, было что-то большее,
нежели ответственность и увлеченность. В этом был некий иной смысл, но
Танька его не поняла.
- Помоги-ка мне, - в самом конце тренировки оставив на минуту группу,
подошел он к Таньке. - Я им сказал, что ты - важный тренер из Москвы. Скажи
одному пару слов. Что он молодец, что он перспективный, что-нибудь такое?
- Хорошо, - кивнула Танька. - А зачем?
- Да надо ему маленько уверенность в себе поднять. Кстати, вон тех
двоих приметила? - Герцог незаметно для ребят указал на двух мальчишек,
которые были самыми старательными, но при этом выделялись из остальных детей
неровной, дерганой пластикой. - ДЦПшники. Им тоже скажи что-нибудь, а?
- Что, правда с ДЦП? - едва не запнулась от удивления Танька. В ее
представлении больные детским церебральным параличом были тяжелыми
инвалидами, с нарушенной речью и обреченные жить в колясках. - Быть не
может, они же нормальные почти.
- А вот так, - устало улыбнулся Герцог. - Сейчас уже получше, да.
Черными поясами не будут, но и в ногах своих не запутаются уже.
Танька похвалила белобрысого пацана, тот засмущался, теребя пояс
кимоно. Двух ребят, которых язык не поворачивался назвать инвалидами, она
расхвалила совершенно искренне, тут ей не надо было притворяться. Не только
научиться ходить, разговаривать, но и прийти в этот зал и наравне с
ровесниками выполнять сложные движения - это был подвиг. Самое подходящее
слово, и в данном случае в нем не было никакого пафоса.
В субботу Танька поняла, что пора уезжать. Ничего не складывалось. Они
были не вместе - только рядом. Болтовня, нежность, постель - ничего из этого
не срасталось. Она не становилась ему ближе. Все оставалось, как в первый
день. И чем дальше, тем сильнее грыз где-то под ребрами червячок сомнения в
своей нужности. Дом был чужим, город был чужим, все было каким-то не таким.