"Татьяна Апраксина. Черный Истребитель" - читать интересную книгу автора

желающая признавать внутренней этики Корпуса, заткнулась. А Кэсс
задумалась - может ли один и тот же человек передавать информацию противнику
и искренне рваться в бой. У нее в голове это как-то плохо укладывалось.
На обратном пути новая приставка к управляющей системе показала себя во
всей красе. Кэсс все время чувствовала себя отдельно от машины, ее все время
сносило в какие-то воспоминания, и это раздражало, но контакт с машиной не
восстанавливался, как она ни старалась сосредоточиться только на
пилотировании.
... А с Шелларом они пили всю ночь напролет, он пил - и не пьянел, и
Кэсс почти силой вливала в него все новые и новые порции чего-то
термоядерного, он покорно глотал и опять прятал лицо в ладонях. Он говорил -
но не слышал того, что Кэсс говорила ему в ответ. И она перестала отвечать,
и просто просила - говори, и вновь клала ладонь ему на запястье, а он все
стряхивал и стряхивал ее руку. Больше в баре не было никого, Кэсс нашла
пульт и убавила свет. Они сидели почти в темноте, и казалось, что напротив
сидит покойник - таким мертвенным холодом и пустотой веяло от фигуры
Шеллара.
А Кэсс вспоминала, как они ссорились еще подростками в летной школе, и
как ее раздражало в нем абсолютно все - манеры новоявленного дворянина,
надменность, безвкусие, привычка орать на всех, кто с ним не соглашался. И
как он однажды ударил ее по лицу в ответ на какую-то безобидную реплику,
потому что уловил в ней намек на сомнительность заслуг его рода перед
Империей. И как она в ответ на это швырнула его на пол и долго била его
лицом об пол, пока ее не оттащили. И как она разозлилась, только придя в
Корпус и увидев его - уже командиром звена. Может быть, Шеллар и был
талантливым командиром, и прекрасным пилотом... Кэсс это не волновало.
Но теперь она сидела с ним, когда все отшарахнулись от него, как от
зачумленного. И удивительная несправедливость этой ситуации заставляла ее
крепко прикусывать губы, и она вспоминала все недобрые слова, брошенные ей в
лицо Полковнику и сослуживцам, и обиженное недоумение на их лицах. А Кэсс
сказала тогда удивительно много для себя - и большинство этих слов сказано
было, чтобы задеть и оскорбить.
И именно Шеллару она сказала, в очередной раз положив руку ему на
запястье - элло, брат. Слово, забытое с детства, с того дня, когда погиб ее
настоящий брат. Шеллар впервые поднял на нее глаза - изумленные,
растерянные, - удивление было живым. И, зацепившись за это удивление, она
вновь говорила и заставляла его говорить, и подливала в стакан еще и еще.
Она говорила - Шеллар слышал. И они напились уже до безрассудного буйства,
закрыли дверь и хорошенько поуродовали обстановку в баре, устроив пожар, а
потом вышли и пошли по улице, где от них шарахались все, кому сейчас пьяная
драка была не в настроение. Потом, разумеется, вызвали патруль, а через пять
минут патруль вызвал подмогу, но вдвоем они раскидали восемь или девять
человек - две тройки патрулей и двух своих же, решивших помочь патрульным. И
когда кто-то достал их из парализатора, и два бесчувственных тела поволокли
в изолятор, то по приказу всегда и все правильно понимающего Полковника
бросили в одну камеру, и все уже было хорошо. Очнувшись одновременно на
холодном кафеле пола и растирая руки, они смеялись так, что прибежал
дежурный, посмотрел на них, сидящих на полу, и тоже стал смеяться.
А когда их выпустили, наконец, из камеры и под конвоем повели на
головомойку к Полковнику, Кэсс видела, что на Шеллара уже смотрят совсем