"Татьяна Апраксина. Черный Истребитель" - читать интересную книгу автора

знала весьма и весьма поверхностно, но если по работе ей приходилось
собирать информацию, то она ее запоминала.
- Ну ты и стерва! - с ненавистью выговорил Андрей, сминая в пепельнице
бычок. - Адвоката себе нашла в новые идиоты?
Танька устало рассмеялась.
- Ну, если в "старых идиотах" был программист, то должно же быть в
жизни разнообра...
Пощечина была увесистой. Танька потерла щеку, смахнула с глаз
автоматически выступившие слезы, посмотрела на Андрея в упор.
- А вот теперь - бери, что унесешь, и уматывай отсюда в ближайшие
полчаса.
- С какой стати? - заорал муж.
- С такой. Ты в этой квартире не прописан и находишься здесь только по
моему согласию. А оно кончилось. Сам пойдешь или в милицию позвонить?
- Стерва! Тварь! Дура... - захрипел Андрей, сметая со стола чашки и
тарелки, швыряя на пол цветочный горшок с любимым Танькиным кактусом и пиная
табуретку.
- Или психиатрическую вызвать? - участливо осведомилась Танька, но на
всякий случай взяла с разделочного столика овощной нож.
Андрей продолжал избавлять дом от лишних чашек, тарелок и прочей
посуды.
- Ну, поговорили. Я иду в ванную, когда выйду - освободи помещение.
Завтра идем в ЗАГС, о разделе вещей поговорим перед этим. Приходи к четырем.
Танька заперла дверь на задвижку, но нож все-таки положила на край
ванной.
Она набрала в ванную прохладной воды, бросила туда щедрую жменю морской
соли с запахом жасмина, скинула с себя надоевшие несвежие шмотки и с
наслаждением погрузилась в воду. В квартире происходил какой-то шум, но
Таньке было все равно. Да пусть хоть все разгромит. Гитару бы не поломал,
но, может, хватит совести? Да и то... плевать. Плевать на все.
Танька прикрыла глаза и погрузилась в воду так, что только ноздри и
торчали над поверхностью. Вот теперь было действительно больно - она вдруг
всем телом почувствовала свое одиночество. Всем телом, на котором вдруг
обнаружилось столько меток памяти - небольшой синяк на груди, следы пальцев
на запястьях, еще какие-то едва заметные ссадинки... В прохладной воде все
это вдруг стало таким чувствительным и ярким, что Танька почувствовала в
глазах и носу жжение, как от перца.
Плакать она разучилась еще лет пять-шесть назад. Приснился очередной
сон, который Танька помнила и по сю пору. Во сне было столько боли, что
Танька проснулась и захотела заплакать - но не смогла. Слез не было. И с тех
пор их не было уже ни в каких случаях - резало порой глаза, хотелось
зареветь, но плача - не получалось. Даже когда казалось, что голова вот-вот
лопнет от крика, мечущегося между висками.
Вода многократно остывала, но Танька еще и еще раз подливала горячей и
вылезать не спешила. Наконец, стало как-то легче, и, тщательно отдраив себя
жесткой губкой и трижды вымыв волосы, она вышла из ванной. В комнате царил
погром. Все было повыкинуто из шкафов - не наспех, а нарочно, какие-то
Танькины вещи валялись порванными, в шкафу было разбито стекло и остатки его
были изляпаны уже высохшими пятнами крови. Танька презрительно рассмеялась,
отпинывая с дороги барахло, прошла к своему компьютеру, включила его.