"Татьяна Апраксина. Мир не меч " - читать интересную книгу автора

сантиметре от моей руки. - С каких пор ты якшаешься со всякими...
Повисает долгая пауза. Кира смотрит на волчка, которого мне уже хочется
прозвать Шариком - дешевая ведь и глупая шавка, - приветливо приподняв
бровь. И Шарен сдается.
- Со всякими Смотрителями...
Кира благосклонно кивает.
- А я с ними всю жизнь якшаюсь, Шарен. Работа у меня такая.
И это вот пародийное чудовище когда-то было достаточно сильно, чтобы
пройти за эту завесу и поселиться здесь, - изумляюсь я. Я видела разных
тенников и выслушивала разнообразный их бред - голые понты, вымыслы и даже
весьма умные на первый взгляд вещи, но с подобной швалью еще не
пересекалась.
Я пью и мило улыбаюсь, хотя руки уже чешутся размазать наглую шавку по
полу. Раньше бы я так и сделала, но вспоминаю рассказ Киры о природе
тенников, и мне делается не по себе. Может быть, и Шарен кому-нибудь нужен,
его ждут дома, может, и по нему кто-то плакать будет? Воистину от многая
знания - многие... раздумья.
Наконец Кира высматривает что-то на дне бокала. Встает, дружески
улыбается волчку:
- Последи, чтоб мою девушку не обидели, Шарен, - и уходит в соседний
зальчик.
Мы с Шариком смотрим друг на друга, волчок улыбается, если можно так
назвать ухмылку на морде, и вдруг подмигивает мне.
- Я когда курну - иногда бываю глупый, - сознается он. - Ты не злись. Я
вас, в общем, уважаю. К Вите лечиться ходил. Она клевая. Я за нее кому
хочешь глотку перегрызу...
Перегрызать есть чем - клыки с половину моего пальца. Как он только
говорить и пить ухитряется с такой пастью? Или лакает из блюдечка? Увы, за
такие вопросы можно и схлопотать по полной программе. Я вежливо улыбаюсь - и
улыбка не выходит неискренней. Глупый, грубый и под кайфом - но какой-то
особенной подлости я в нем не вижу. Уж не хуже Альдо, а того я терплю не
минуты - годы.
Кира возвращается с тенником, чем-то похожим на него самого.
Выразительно смотрит на Шарена. Тот все мигом понимает, встает - и на
прощание лижет мою ладонь. Мне стоит некоторых усилий не вскрикнуть и не
вскочить, но от Киры идет теплая успокаивающая волна, и я нахожу в себе силы
поднять руку и почесать волчка за ухом. Кира подмигивает, и я понимаю, что
делаю все правильно.
И славно - не хотелось бы его подводить.
Гость садится, Кира машет рукой, и бармен скоренько приносит
незнакомому теннику стакан со странного вида напитком. Сиреневое пламя
пляшет между стенками заляпанного стакана, освещает руки тенника, судорожно
вцепившиеся в стакан. Незнакомец отхлебывает, прикрывает глаза, почти как у
Киры, только зеленые, с рыжими искорками. Он еще худее Киры - кажется, через
кожу на предплечьях видны кости, а лицо напоминает маску, обтянутую старым
пергаментом. Я смотрю, как он пьет, и понимаю - этот тенник скоро умрет. И
вовсе не от старости.
Он - наркоман, и не безобидный курильщик травки. Вот это сиреневое
пойло уже выжгло его изнутри и скоро уничтожит совсем.
- Слушаю вас, - говорит он, выпив половину.