"Иван Аппель. Сотку." - читать интересную книгу автора

посреди какойто степи. И образовалась полная тишина, прерываемая лишь
нашим дыханием, стуком сердец и гудением органа из забытого плеера.
Мы сидели друг напротив друга и не знали, что сказать. Что могут
сказать друг другу два совершенно незнакомых человека, у каждого из
которых по миллиарду лет за спиной.
Мы молча сидели и думали. Каждый о своем, но в глазах напротив мы
видели те же мысли.
Мы вспоминали, вспоминали людей, парней, девушек, женщин, мальчиков,
девочек, мужчин, которые любили нас в последние тысячи лет и которым мы не
могли ответить взаимностью, ибо понимали, что "любовь до гроба" для нас -
пустые слова, что на любовь мы можем ответить лишь сочувствием. Лишь
сочувствием, ибо понимали, что рано или поздно один из любящих умрет. Мы
искали вечной любви. И в глазах напротив я нашел ее. И она - тоже.
- Можно в тебя влюбиться? - спросила она.
- Можно, - ответил я и наши губы слились в поцелуе.


***

Я сидел, курил и невидящим взглядом невольно плакавших глаз смотрел на
верещавший по-французски телевизор.
Только что передали, что Сонни Андерсон - та самая Сонни Андерсон,
перерожденная, которую я позавчера встретил в поезде, мчавшем нас сюда, на
юг Франции, погибла в автокатастрофе. Хотя автокатастрофа - это, пожалуй,
слишком громко сказано, ее просто сбила машина, когда она вышла из отеля,
где мы остановились.
Она умерла в машине скорой.
Самая глупая, пожалуй, смерть.
В дверь постучали. Я потушил сигарету и пошел открывать.
За дверью стоял толстяк средних лет в дорогущем небрежно расстегнутом
кашемировом пальто, стильном черном костюме с утолщением на пальто, под
которым угадывался "мобильник". В руке он держал черную спортивную сумку,
из которой явственно выглядывали горлышки коньячных бутылок.
Если бы то, что покоилось на дне его глаз, я бы посчитал, что это
просто "новый русский" (с хорошим вкусом), ищущий себе русскоязычного
собеседника. Hо по глазам чувствовалось, что он - перерожденный.
Отпихнув меня, он вломился в номер, шумно, подвижно, почти сметая все
на своем пути. Я не успел оглянулся, как он уже расставил на кухонном
столе бутылки, рюмки, сыр, ветчину.
- Слушай, возрожденный, - не переставая возиться, он обратился ко мне,
когда я вошел на кухню, - ты чего такой грустный? Кстати, меня зовут
Максом, так что ты не стесняйся.
Я был потрясен - я думал, что он знает.
- Сонни сегодня погибла.
Округлившимися глазами Макс посмотрел на меня, как на идиота.
- И что? - спросил он, - только не говори, что ты так расстроился из-за
этого.
- Мы: - просипел я, - мы любили друг друга.
Макс улыбнулся.
- Влюбленные возрожденные. А в чем тут кайф-то? Hу вы все равно умрете