"Гийом Аполлинер. Убиенный поэт" - читать интересную книгу автора

упал с ее головы на могилу чародея. Дева вновь рассмеялась и так ответила
Мерлину: "Я прекрасна, как сад в апреле, как лес в июне, как фруктовая роща
в октябре, как снежная равнина в январе". И, раздевшись, она восхитилась
своей красотой. Она была как апрельский сад, где над землей вздымаются гривы
петрушки и укропа, как июньский лес, густой и овеянный поэзией, как
фруктовая роща в октябре, полная спелых плодов, округлых и аппетитных, как
январская равнина, белая и холодная.
Чародей не отзывался, и дева подумала: "Он умер. Подожду немного. А
потом отправлюсь в мой дивный подводный дворец, наполненный легким мерцанием
драгоценных гемм". Одевшись, она вновь опустилась на камень надгробья и,
ощутив его холод, громко сказала: "Ну вот, чародей, теперь ты и вправду
умер, твой могильный камень подтверждает это". Она обрадовалась так, словно
прикоснулась к самому покойнику, и добавила: "Камень говорит мне, что ты
умер, труп твой уже холоден, и скоро уже ты сгниешь". И, расположившись на
могиле, она замолчала, прислушиваясь к шуму леса, глухого и мрачного.
Время от времени издалека доносились печальные звуки рога - это Говэн,
рыцарь Благородных Дев, единственный в мире, кто мог еще знать, где
находится Мерлин, трубил в свой пророческий рог, будоража окрестности.
Солнце садилось, и вслед за ним исчезал вдали и Говэн. И поскольку земля
кругла, Говэн и солнце становились все меньше и меньше, - и так далеки
отсюда были солнце и Говэн, и так схоже было их предназначение, что они
сливались воедино.
Лес наполнялся хриплыми криками, шорохом крыльев и шелестом песен.
Призрачные тени скользили над могилой чародея, мертвого и безгласного.
Озерная дева сидела не шелохнувшись и с улыбкой вслушивалась в эти звуки. К
могиле сползались змеиные выводки, то там, то здесь мелькали феи, двурогие
демоны и ведьмы, окутанные ядовитыми испарениями болот.
Змеи
Мы шипели и не могли бы шипеть лучше, и это шипение было нашим лучшим
зовом. Но ни разу
нам не ответил наш соплеменник, тот, кого мы любим и кто умереть не
может. Мы ползли - а кому не ведомо, что ползущие могут проникнуть повсюду.
И если они вроде нас - гибкие, тонкие и скользкие, - то самые узкие щели для
них подобны широким воротам. Но мы не смогли отыскать его, нашего
соплеменника, того, кого мы любим и кто умереть не может.
Толпы двурогих
Эй, вы, нелепые сосиски, умеющие ползать, к какому такому племени
причисляете вы Мерлина? У него не было с вами ничего общего, он вовсе не был
земным, не то что вы. Он порождение небес, ибо мы, дьяволы, сошли сюда с
горних вершин.
Змеи
Да, мы шипим, шипим, но ни к чему нам спорить с вами, дьяволы,
поскольку вас просто не существует, однако мимоходом мы все же заметим: есть
рай на земле, и нам он известен. Вот и ползем мы вперед, и шипим, шипим!
Жабы
Пускай прозвучит и наш печальный призыв, потому что мы тоже хотим
отыскать Мерлина. Он нас любит, и мы любим его. Мы тоже могли бы сыграть
свою роль в этом странном спектакле. Давайте же прыгать, давайте искать его!
Мерлин любил все то, что красиво, а это гибельное пристрастие. Но мы бы не
стали его обвинять: мы и сами влюблены в красоту.