"Сергей Антонов. Петрович" - читать интересную книгу автора

кобура, вышел на крыльцо.
Перед крыльцом правления под бьющим в отвес солнцем молча стояли
колхозники, человек двадцать, - и молодые, и пожилые, и старые. Некоторые
были выпивши - эти прибежали со свадьбы.
Между ними медленно, словно задумавшись, шел куда-то Столетов.
Милиционер покосился по сторонам и, не сходя с места, коротко свистнул
в свисток с горошиной.
Столетов словно оглох - даже не обернулся.
- Петрович, - остановил его парень с баяном. - Надо бы правление
собрать.
- Почему не на свадьбе? - вскинул на него глаза председатель.
- Болтать стали, будто забирают вас. Вот я и прибег.
- Заберут - выпустят. Ступай - музыку играть.
- Ну да! А мы как же! - заговорили в толпе. - Не дадим мы тебя! Никуда
мы тебя не пустим!
Милиционер поправил на голове форменную фуражку, застегнул воротничок и
спустился со ступенек.
- А ты его не тронь! - закричали женщины. - Это агрономша цельное
кадило раздула... Неужели ему теперь пропадать из-за этой никудышки!
- Агрономша, а гусей боится!
Но милиционер все-таки пробился сквозь толпу, догнал Столетова и тронул
его за локоть. В эту минуту подскочил выпивший дедушка и взмолился:
- Замирись ты с этой заразой, Петрович. Бог с ней! Кто тебе дороже - мы
все или твоя личная спесь?
Столетов поглядел на него, подумал и свернул в другую сторону.
Милиционер тронулся было за ним, но женщины стали дергать его за китель,
зашептали:
- Обожди! Подался! К агрономше пошел! Действительно, Захар Петрович шел
к Задунайской.
Он шагал, задумавшись и чуть слышно насвистывая. И если прислушаться,
можно было разобрать попадающую в такт его шагов мелодию: "Наш паровоз,
вперед лети..."


4

Задунайская лежала на низком широком матрасе и довольно умело
перерисовывала на голубой листок блокпота фасон рабочего платья из
"Крестьянки".
По случаю жары она была в легонькой прозрачной блузке и в тугих
бесстыдных брючках. Увидев председателя, она отложила блокнот на трехногий
столик и уставилась на нежданного гостя.
Почти четыре месяца - с того времени, когда она приехала и поселилась у
одинокой снохи бригадира Костикова, председатель не заходил сюда и сейчас с
любопытством обвел горницу взглядом. Все было по-старому: стены чистенькой,
оклеенной обоями комнатки были увешаны древними фотографиями несметной
родни, гипсовыми кружочками с картинками, в углу темнела большая икона, на
которой был нарисован то ли божий лик, то ли богородицы.
А в углу Светланы - все иное: низкий гладенький столик, на матрасе -
покрывало с яркими разноцветными ромбами, а над подушкой удивительная