"Сергей Антонов. Дело было в Пенькове" - читать интересную книгу автораоткушать чайку. Но тот отказался даже заходить в избу и поехал ночевать к
Зефирову. Тоня вошла в горницу. Душный запах рогожи и прелой картошки охватил ее. - Сейчас я лампу засвечу, - хлопотал дедушка. - Ты стой, я сейчас засвечу. У нас электричество есть, да работает только до двенадцати... А после двенадцати электричество не работает - после двенадцати добрым людям электричество ни к чему. Дедушка забрался на табуретку, засветил от лучины фитиль и долго неподвижно следил, как потрескивает, набирая силу, рогатый огонек. А Тоня смотрела на его освещенное дрожащим светом лицо, не то чтобы похудевшее, а какое-то усохшее, на его просвечивающую местами бородку, смотрела, как он затаив дыхание следил за огонькам, не туша лучины, чтобы, боже упаси, не расходовать лишней спички, - и вдруг в душе ее шевельнулось чувство, похожее на брезгливость. И долго потом вспоминала она напряженную фигуру дедушки, освещенную бледным керосиновым светом, и укоряла себя за это невольное чувство. Лампа постепенно разгоралась, и Тоня оглянулась вокруг. Вдоль длинной стены из угла в угол тянулась наглухо приделанная широкая скамья. В углу, возле закопченных икон, стоял неудобный квадратный стол, когда-то давно выкрашенный зеленой масляной краской. В другом углу виднелась крашенная той же краской деревянная кровать, заваленная свернутыми половиками, тулупами и ведрами. И под скамьей и под кроватью лежали грязные кучи картошки. Кухня была отделена от горницы дощатой, не доходящей до потолка перегородкой, оклеенной розовыми обоями. Шоколадные от старости бревна стен длинно и глубоко потрескались, и в трещинах торчали черенки треснутое зеркало. Изба выглядела мрачно и показалась Тоне нежилой, похожей на большую, давно не прибранную кладовку. - Ну-ка, дайкось поглядеть, какая ты есть... - Дедушка слез со скамьи, взял Тоню за плечи и подвел поближе к лампе. - Ничего, гладкая. Как на карточке. Что не писала? - Не знала точно - куда направят. Только сегодня в эмтээс решился этот вопрос. Попросилась сюда, и уважили. Оформили зоотехником. - Значит - насовсем? - Насовсем, дедушка. - Вон какая политика! - протянул дедушка, внимательно оглядывая Тоню. Потом он вздохнул и пошел ставить самовар. Тоня села на скамью и с тоской оглянулась кругом. - А платить за тебя будут? - внезапно спросил дедушка. - Что платить? - Ну, квартирные, что ли. Ведь вот, к примеру, - дед вышел с лучинами в руках, - вот, к примеру, лектор из городу когда становится на постой, от колхоза хозяину трудодни идут. - Я все-таки, дедушка, домой приехала, - нерешительно сказала Тоня. - Это верно, домой, - вздохнул дед. - Не станут за тебя платить. Это верно. И пошел разжигать самовар. Из-за перегородки вышла кошка, худая до того, словно ее переехала машина, и уставилась на Тоню зелеными безумными глазами. |
|
|