"Сергей Антонов. Свалка повесть" - читать интересную книгу автора

попрощавшись, пошли прочь с поляны. Да что трое? По правую руку от та-
мады сидящий, крупного сложения человек, тоже встал и, сделав уже два
шага к лесу, остановлен был вопросом всех: "Отчего уходишь?" На что
человек ответил раздумчиво: "Ну так що ж робыть - лося ж нэма. З'iлы!"
- и уже не оборачиваясь, пошел прочь, подбежавший тамада схватил было
того за локоть, но и это не помогло, вырвав локоть, человек ускорил
шаг свой и пропал меж сосен, так, будто не был он за столом вовсе.
"Отчего ж его нет? Лося?! Как это возможно? - в некоторой растерян-
ности потер лоб тамада, но тут, обратясь вглубь стола, постучал по
графину строго: - Икаете? Заелись? Такого лося ухлопали! - и сказал
неожиданно и так вдруг, что слова прозвучали в совершенной лесной ти-
шине странно: - Лось? А зачем живой? Почему, например, не гипсовый?
Гипсовый лось! Такой же в точности, тех же размеров? Как думаете?"
Тут из-за туч выглянул молодой месяц и осветил поляну - хороша кар-
тина или плох ли был стол с поредевшими гостями, сказать-определить
род происходящего было никак невозможно и подходил разве средний род:
"Нечто", или "Что-то", или "Вовсе ничего". Но что-то ведь было? Прои-
зошло! Существовало на поляне сейчас, правда в размытом и странном ви-
де, чему мог быть причиной и неверный свет молодого месяца. Но, воз-
можно, ни при чем молодой месяц? Все возможно и все могло случиться в
ночном лесу и при том казусном состоянии, в котором пребывали фигуры
за столом, и тогда в таком положении прав председатель, назвавший вещь
определенную, которую представить просто - то есть гипсового (а какого
теперь еще?) лося!
В первый миг, услышав о лосе из гипса, гости решили: уж не спятил
ли председатель, но теперь, после некоторой паузы, задвигались, защел-
кали задумчиво по фаянсовой и фарфоровой посуде - звук от крепких
щелчков, звонкий и реальный, нравился гостям все больше и скоро вся
освещенная лунным светом поляна звенела мажорно, возглас: "Лося!"
подхватили, весь большой стол заходил ходуном: "Лося! Даешь гипсово-
го!" - и далекое лесное эхо ответило: "Го-го-го!"
Какие, однако, прекрасные погоды бывают по утрам: листья кустов и
деревьев вздрагивают чуть от легкого ветра, только освободилась от ут-
ренней росы трава, но еще прохладна, манит лечь, окунуть лицо в пахну-
щую чудесно, усыпанную белой и розовой кашкой зелень, жужжит у плеча
мохнатая пчела, садится на розовую сладкую кашку у края узкой тропки,
бегущей меж стройных стволов сосен, уходящих вверх и раскинувших кроны
в синей прозрачной синеве неба, в котором и малой тучки не отыщешь,
солнце теплым лучом легко коснется шеи, пробежит по руке, ляжет впере-
ди изумрудным пятном на траву, шевельнет веткой сосна, упадет шишка и
заскачет по тропке...
Именно таким утром сошел с электрички Пенкин и пошел узкой тропкой,
проходившей рядом с шоссе, иногда поднимаясь над ним и петлявшей меж
зеленых кустов.
Пенкин, сорокалетний плотный мужчина, был художник, точнее, зодчий,
скульптор, и шел он сейчас к родной тетке, работавшей прачкой, стирав-
шей белье важным людям и потому жившей по месту работы, в лесу, где
стояли государственные дачи и где тетка жила в благоустроенном бараке
для прислуги. Пенкин не то чтобы любил свою тетку, но место, где про-
живала та, ставило тетку в положение необычное, и хоть была тетка все-