"Анна Арнольдовна Антоновская. Город мелодичных колокольчиков (Великий Моурави, Книга шестая)" - читать интересную книгу автора

Габсбургов, расцвеченных по краям белыми доломанами польских панов, по
наказу своего короля ни на шаг - о шайтан! - не отступающих от немцев. Они
втайне надеются завладеть Стамбулом, проложить дорогу новым
разбойникам-крестоносцам в Иерусалим и Багдад. Надо спешить!
Есть ли сложнее узоры арабесок, чем дела "падишаха вселенной"?! Он
лихорадочно ищет выход из азиатского лабиринта. В Айя-Софии он возносит
молитву за молитвой к куполу, повторяющему небо. Молитвы услышаны. Нет бога,
кроме бога, и Мухаммед пророк его! В Стамбул прибывает Саакадзе-оглу
Георгий! Пусть придворные паши окажут Непобедимому почести. Блеск империи
османов должен быть ярче, чем блеск звезды над Босфором. Он, Мурад, подымает
выше этих звезд Санджак-и-шериф. Пусть слепо выполнит верховный везир
Хозрев-паша все задуманное султаном. Черное море будет искриться, как
драгоценный камень, в турецких берегах! В этом поможет ему, "падишаху
вселенной", меч Георгия Саакадзе.
"Ворота Турции широко открыты для Великого Моурави!"

В Мозаичном дворце суматоха, обычная для путников, располагающихся во
множестве од, назначение которых им еще не совсем ясно. Тут вдоль стен
тянутся зеленые низкие диваны, там ряды черных столиков с перламутровой
инкрустацией, на которых прыгают металлические птички, рядом из пасти белой
рыбы почему-то бьет фонтан, здесь причудливые ковры, образующие цветники с
присущим им благоуханием, тут обезьянка в красных шароварчиках гоняет
серебряное колесо. Все рассчитано на восхищение прибывших. Но они не
восхищаются.
Слуги-грузины торопятся. Хурджини, перенесенные в боковой переход, уже
наполовину распакованы. Эрасти озабоченно осматривает шашки, кинжалы,
распределяя их по десяткам. Дареджан следит, как слуги-грузины достают
глиняные кувшины работы горийских амкаров, любимую утварь, самотканые шали,
сохранившие запах садов, повисших над Курой, - там, в далеком Тбилиси.
В "зале приветствий", разделенном мавританской аркой, установлено
большое кресло. В его линиях и резьбе отзвук строгих гор Картли и колонн
храмов далекой Индии. Над креслом Эрасти прибит щит с изображением барса,
потрясающего копьем.
Решили число слуг не увеличивать, чтобы не оказалось среди них чужих, у
которых можно угрозой выведать тайну. Какую? Там, где Моурави, всегда
найдется тайна. Потому в квартале Фанар подыскали восемь пожилых гречанок,
которые каждый месяц будут являться на пять дней для стирки, уборки и чистки
риса. Всю остальную работу Дареджан поручила десяти комнатным слугам. Это
грузины, уже в возрасте, и их жены, оставившие детей в Носте и
самоотверженно последовавшие за Русудан. Горячо спорили два повара, пока
наконец Дареджан согласилась взять им в помощь двух парней для чистки котлов
и фаянса.
Ностевец, назначенный садовником, долго вздыхал: "Госпожа Русудан любит
розы, госпожа Хорешани - разные цветы. А Моурави любит, чтобы птицы летали
по саду. А Дареджан требует чистоту и порядок. Как одному поспеть? И то
правда, людей больше взять неоткуда. Вот Эрасти тоже на Дареджан сердится:
"Много, говорит, у меня забрала". А как много, если восемь баранов каждый
день режем? А индюшек? кур? каплунов? А еще лобио, гозинаков сколько варим?
Пилав, сладкое тесто и другую еду? Наша госпожа любит, чтобы все много ели.
И батоно Папуна для слуг вина не жалеет. А по воскресеньям вместе в комнате