"Анна Арнольдовна Антоновская. Базалетский бой (Великий Моурави, Книга пятая)" - читать интересную книгу автора

Оказалось, никогда и никуда так вовремя не поспевал Фиран. С тех пор
как Квели Церетели полез, подобно барану, на жертвенный огонь, он не
переставал мучиться: "С одной стороны, умно сейчас оказать услугу Моурави:
только слепой не видит, что царь Симон на гвозде сидит. Долго так не
усидишь. Особенно после завоевания Месхети Георгием Саакадзе... А Лоре где?
Правда, Иса-хану удалось обратно захватить крепость Гори, но куда из Тбилиси
дерзнет выехать даже всевластный Шадиман? И все же, не разумнее ли было
подождать еще немного? А вдруг шах пришлет подкрепление, тысяч пятьдесят
новых разбойников? Случись такое, и признательный шах каждому новоявленному
приверженцу главного "барса" вдавит алмаз - еще хорошо, если только в лоб".
Едва Фиран переступил порог многобашенного замка, как Квели Церетели
немедля поделился с ним своими сомнениями. И не успел наступить рассвет, как
Квели Церетели, проводив гостя, понесся в Тбилиси, сопровождаемый сотней
дружинников.
А тут совсем неожиданно князь Кайхосро Барата, уже собиравшийся выехать
к Мухран-батони, получил дружеский совет от Шадимана: "не доверять
Саакадзе", предостерегающее послание от Хосро-мирзы: "не обнажать оружие
против персидских войск".
Несколько дней подряд из Метехи в Тбиси и из Тбиси в Метехи скакали
скоростные гонцы со свитками.
Тут-то на Папуна, продолжавшего гостить у своего брата Арчила, напала
бессонница. Он хотя и обещал Георгию через Арчила-"верный глаз" болеть не
меньше месяца, но все же пожелал купить себе сукно на новую чоху. Правда,
после прогулки по майдану он свалился в таком жару, что перепуганный молодой
конюх Андукапара, часто посещавший веселого больного, опрометью кинулся за
цирюльником. Действительно, пьявки помогли Папуна сразу заснуть.
Только взволнованный Вардан Мудрый до утра не смыкал глаз. И вот, едва
ночь сняла с неба звездную стражу, сгорбленный странник, опираясь на посох,
прихрамывая, подошел к Дигомским воротам.
Сначала караульный марабдинец и слушать не хотел: необходимо у онбаши,
смотрителя ворог, просить разрешения.
Мнимый странник заплакал: с каких пор богомольцу-грузину надо униженно
кланяться магометанам, чтобы отпустили в Шиомгвимский монастырь? Скинув
заплатанную монашескую рясу, старик стал просить обыскать его, и если, кроме
двух шаури, выпрошенных у молящихся на паперти Анчисхатской церкви, азнаур
найдет еще хоть щепотку соли, пусть тут же повесит.
Польщенный марабдинец, молниеносно из мсахури произведенный в азнауры,
покосился на рваные рубаху и шаровары, выругался для приличия, приоткрыл
калитку и вытолкнул хромого за пределы города.
Очевидно, лесной воздух благоприятствует излечению недугов, ибо едва
мнимый странник доковылял до первых деревьев, как тут же преобразился -
выпрямился, молодцевато подкрутил усы и крепче сжал посох, внутри которого
хранилось послание Вардана к Моурави...
Средняя и Верхняя Картли остались позади. Впереди простиралась Месхети.
Ущелье Куры сужалось, орлы парили над курящимися высотами, и на дороге
слышалась турецкая речь.
К воротам замка Бенари "богомолец" подъехал на горячившемся коне и в
почти праздничной чохе. Видно, ему все же удалось в селении Хиси получить у
приверженцев Моурави все необходимое для приличного путешествия.
Дни тянулись, как жевательная смола. Коней заново перековали. Их то