"Анна Арнольдовна Антоновская. Базалетский бой (Великий Моурави, Книга пятая)" - читать интересную книгу автора

ниши до тахты.
"Совсем как я", - с усмешкой подумал Саакадзе и умышленно не нарушал
молчание.
- Отец, - не выдержав, заговорил Бежан, - неужто ты по моей тревоге не
догадываешься, о чем хочу поговорить с тобой?
- Знай, мой мальчик: если бы и догадывался, продолжал бы молчать.
Персидская мудрость поучает: "Кто первый заговорит, тот уже проиграл".
- Но, отец, разве грузинская мудрость не возвышеннее: "Блажен утоляющий
жажду ближнего".
- Грузинская? Нет, это общецерковная "мудрость". А елейность, как тебе
известно, мне всегда была чужда. Но если "ближний" - Бежан - жаждет
грузинской мудрости, могу утолить: "Не доверяй овечьей шкуре, под ней
нередко укрывается волк". Впрочем, оставим словесный турнир до более
спокойного часа. Значит, Кватахеви в опасности?
- Ты угадал, отец! Мы ждем нападения Иса-хана, да испепелит неверного
огонь сатаны! За помощью к тебе.
- За помощью? А разве сейчас я сильнее церкови? Почему не повернул коня
к католикосу?
- Великий Моурави сейчас сильнее всех, даже сильнее Метехи, даже алчных
ханов, даже...
- Со святым отцом уговорились? Церковь не должна вмешиваться?
- Ты угадал, отец! Может, хан предлога ищет, чтоб напасть на монастыри
и разорить храмы. Не следует давать разъяренному Иса-хану повода к грабежу.
- Выходит, гнев Иса-хана на меня решили отвести?
- И близко не посмеет приблизиться сатана, узнав, что святая обитель
под покровительством меча Непобедимого! - Бежан порывисто открыл дверь,
проверил, не подслушивает ли кто, и прихлопнул окно. - Да ниспошлет тебе
господь наш...
- Говори со мною как с Георгием Саакадзе, - резко прервал Моурави.
- Вспомни, отец, ведь шах Аббас ополчился на игумена Трифилия за помощь
тебе в Марткобской битве. Иса-хан выполняет повеление грозного шаха,
стремясь - да не свершится злодеяние! - убить настоятеля Кватахеви и
разгромить монастырь.
- Не из-за меня пострадал настоятель, а из-за охраны церкови. Это
истина, а, кажется, церковь за истину стоит? - Саакадзе поднял палец к
потолку. - Бог учтет дела Трифилия! Что взираешь на меня удивленно? Не ты ли
когда-то уверял, что крест сильнее меча? Так кто вам мешает наставить кресты
на верхушке стены, которая тянется вокруг монастыря? Такое грозное оружие
непременно отпугнет врага.
- Я думал... - Бежан растерянно скомкал платок и сунул за пазуху. - Я
думал, отец, тебе дорога жизнь настоятеля Трифилия...
- И не ошибся. Твоя жизнь не менее дорога. Поэтому передай настоятелю,
что ему и тебе предлагаю гостеприимство и клянусь окружить его вниманием и
защищать своим мечом. Странно, почему не обрадовался мой сын Бежан?.. Я
скажу почему! Никогда Трифилий не расстанется с властью, никогда не бросит
монастырь, богатый скотом, виноградниками и садами, - ибо монастырь то же
княжеское владение, только прикрытое черной рясой. А над крышей давильни
орехового масла, где в поту трудятся монастырские глехи, над помещением для
выделки прибыльного благовония из роз турача с распростертыми крыльями, как
во владениях у князей, красуется крепко вбитый крест. Теперь ответь, почему