"Неоконченная война. История вооруженного конфликта в Чечне" - читать интересную книгу автора (Гродненский Николай)

Семена интернационализма

Новый толчок к появлению чеченского бандитизма был дан с помощью захвативших в 1917 году власть в Российской империи разрушителей страны. На территории Закавказья и Дагестана была создана республика Союза горцев Кавказа (Терская республика). Программой ее правительства выдвигались требования: отделение горцев от России и образование «независимого государства из Дагестана, Терской области, Ставрополя и Кубани». Среди сплошь неграмотных (к 1920 г. уровень образованности чеченцев составлял-0,8 %, письменность на родном языке они обрели лишь к 1925 г. с помощью русских) чеченцев начали распространяться слухи об убийствах русскими солдатами их соплеменников. В результате начались нападения и грабежи на эшелоны Владикавказской железной дороги и на грозненские прииски, на которых работали только русские рабочие. (В то время прииски Грозного обеспечивали треть всей нефтедобычи страны.)

Сразу же после Февральской революции 1917 года Грозный снова стал крепостью для своих жителей (тогда в подавляющем большинстве русских). В период двоевластия из Грозного были выведены все боеспособные воинские части, разрушены трубопроводы, остановлена нефтедобыча. Город был осажден чеченскими бандами, сопротивление которым оказывали только русские рабочие и казаки. Защищаясь от пытавшихся овладеть им чеченцев, они вынуждены были окопаться и обнести город проволочными ограждениями, по которым пропускали электрический ток. Тогда предводитель восставших шейх Арсанов приказал поджечь нефтяные факелы вокруг города. (Этой картине начала века суждено было повториться в его конце, когда входящие в город российские части увидели восходящие к небу столбы из пламени и копоти.) Большинство нефтепромыслов горело затем весь 1918 год и первые четыре месяца 1919 года. В октябре-ноябре 1918 года Турция ввела свои войска на территорию Советского Закавказья и Дагестана. Председатель самозваного Горского правительства сразу же объявил своим приказом о необходимости помогать «братьям мусульманам» из Турции. Попытки расчленения России предпринимал и Иран. На Парижской конференции его представители требовали у России Азербайджан, Армению, Нагорный Карабах, Южный Дагестан, Ашхабад, Красноводск, Мевр и Хиву.

На первом этапе, после крушения империи, интересы большевистских сторонников «социальной справедливости» и кавказских сепаратистов полностью совпали. И тем и другим нужна была власть. Главный удар был нанесен ими по терскому казачеству. Станичников нельзя было «социализировать», их можно было только уничтожить или силой заставить покинуть родную землю. Что и было осуществлено. Как отмечал генерал А.И. Деникин,

Подобные действия встречали горячее одобрение большевиков. По заявлению члена Кавказского краевого комитета РКП (б) С. Кавтарадзе, «здесь (то есть на Северном Кавказе. — Прим. авт.) национальная борьба почти совпадает с классовой». Правильной политику Советской власти следует признать только в том случае,

Казаков эти национал-марксисты именовали не иначе как «народпомещик». Это определение было пущено в оборот чеченским шовинистом Асламбеком Шериповым и очень полюбилось кавказским коммунистам. («Вождем» местных большевиков являлся Самуил Буачидзе, начавший свою революционную деятельность еще в 1905 году ограблением Квирильского казначейства.) Насаждая и поддерживая материально горские национальные советы, большевики начали тщательно вытравлять остатки казачьего самоуправления: Совдепами снаряжались целые экспедиции для поголовного разрушения 24 станиц. За разоружением следовало полное истощение реквизициями и грабежом, насилиями и убийствами.

На пути большевиков стоял терский атаман Михаил Караулов,[2] которого необходимо было убрать любой ценой, чтобы натравить горцев на казаков, а затем взять власть в свои руки. В декабре 1917 года Караулов приветствовал в Пятигорском отделе 1-й Волгский казачий полк, прибывший с фронта. Его сопровождали брат Владимир, хорунжий Белоусов и депутат Круга Султанов. 26 декабря вагон атамана задержался на станции Прохладная, ожидая поезда в сторону Владикавказа. Его окружила толпа вооруженных солдат. Подстрекаемые большевистскими агентами, они стали требовать объяснений по поводу непрекращающихся нападений ингушей и чеченцев на русские села. Вскоре угрозы переросли в открытое столкновение. Возбужденные солдаты оттащили вагон от станции на расстояние 500–600 метров и расстреляли его из винтовок. Помощь из станицы пришла слишком поздно. Атаман Караулов и его спутники погибли. Убийцы содрали с них одежду и надругались над трупами.

В мае 1918 года Совнарком так называемой «Терской Советской республики» принял решение о выселении казаков из станиц Сунженской линии и о передаче «освободившихся» земель ингушам. А в августе большевики организовали нашествие ингушских боевиков на станицы Аки-Юртовскую, Сунженскую, Тарскую и Тарские хутора. При выселении у казаков отобрали имущества на сумму 120 миллионов Золотых рублей. Главным вдохновителем и инициатором этой акции были Серго Орджоникидзе и нарком внутренних дел красного правительства во Владикавказе Яков Фигатнер. После передачи части казачьих земель ингушам, Терский Совнарком (его возглавлял Ф.Ж. Булле) по предложению С. Орджоникидзе обратился с подстрекательским обращением к осетинам:

Этим планам не суждено было свершиться в отведенные северокавказскими большевиками сроки. Вскоре после убийства атамана Караулова казаки взялись за оружие. Целый год они сражались с врагами, находясь в полном окружении. Им удалось выстоять, продержаться до прихода в начале 1919 года помощи с Кубани — корпуса генерала Ляхова. Все это время существовал Терский Войсковой Круг с председателем П.Д. Губаревым,[3] а непосредственной защитой станиц, отбивавших нападение со всех сторон и осуществлявших опустошительные рейды на территорию противника, руководил атаман Г.А. Вдовенко.[4] В начале 1919 года терские казаки включились в общеказачий фронт борьбы с большевиками и сообща прошли тяжелый путь побед и поражений. Те, кто оказался в эмиграции, устроили свою жизнь на чужбине; остальные испытали на себе все прелести жизни в Советской России. После окончания гражданской войны Терское казачье войско подверглось разгрому: казаков разоружили и частично выселили, а их земли передали чеченцам и ингушам. Несмотря на то, что ингуши выступили за большевиков, чеченцы воевали на обеих сторонах, а часть казаков была за красных. Подлинная причина заключалась во взглядах большинства тогдашних лидеров РКП (б). Для них все было однозначно: Россия — «тюрьма народов», чеченцы и ингуши — «угнетенные нации», а казаки-«слуги самодержавия». Следовательно, русские должны «искусственно себя поставить в положение более низкое по сравнению с другими; только этой ценой мы можем купить себе настоящее доверие прежде угнетенных наций» (из выступления Бухарина на XII съезде РКП(б) весной 1923 года). В 1920 году на Тереке вновь объявился Орджоникидзе. В директивном разговоре, состоявшемся по прямому проводу с председателем Терского областного ревкома В. Квиркелия, он прямо указал:

Первыми весною 1920 года опять были насильно вывезены три многострадальные казачьи станицы: Аки-Юртовская, Тарская и Сунженская. Эти земли оккупировали ингуши. Сопротивление казаков жестоко подавлялось

Насилие было санкционировано лично Орджоникидзе:

Документы подобного рода являются свидетельствами геноцида. От них не открестишься. Эти строчки на документе сочатся кровью и слезами людей:

Непосредственно руководство этой карательной экспедицией осуществлял комиссар Кимен. По сообщению командующего Трудовой армией Иосифа Косиора, «выселению подлежало 9000 семей, значительная часть казаков была направлена на принудительные работы в шахты Донецкого бассейна». В начале 1921 года чеченские и ингушские лидеры требовали поголовного выселения русских с территории Горской республики. Как сообщал в начале ноября 1920 года председатель комиссии по выселению казаков Перельман:

28 Впрочем, никакой благодарности к своим благодетелям-большевикам обитатели Чечни не испытывали. Если прежняя власть, державшая Кавказ твердой рукой, вызывала у горцев уважение, то поступки новой воспринимались как свидетельство ее слабости, не заслуживающей ничего, кроме презрения. В самом деле, как смешно и жалко в глазах чеченцев из Кеньюрта выглядел этот Перельман, грозящий им расстрелом, но не имеющий ни желания, ни реальной силы привести свои угрозы в исполнение. Неудивительно, что еще 15 августа 1920 года военный комиссар Чечни с сожалением констатировал:

А в относящемся к началу 1921 года донесении командира и комиссара 2-го конного полка, действовавшего в районе Шали — Шатой — Ведено, отмечалось:

Геноцид казачества санкционировал лично глава советского правительства В.И. Ульянов-Ленин. В собственноручно написанном им проекте постановления Политбюро ЦК РКП (б), которое было принято 14 октября 1920 года, говорится:

Не стоит заблуждаться по поводу «кулацкой верхушки». В переводе на нормальный язык этот пассаж означает, что репрессиям подлежат все казаки. Непонятно, правда, два момента: во-первых, почему горцам «возвращают» земли? Во-вторых, причем здесь великорусы? По ленинской логике получается, что злобные великорусы завоевали земли и, чтобы они не достались горцам, заселили их казаками. История же свидетельствует о другом. Предки казаков проживали на Северном Кавказе уже в очень отдаленные времена, и тому есть многочисленные исторические свидетельства, подтвержденные археологами. Вероятно, профессор императорской Академии Генерального штаба В.И. Баскаков имел в своем распоряжении весьма основательные данные, когда утверждал:

«Мы определенно решили выселить 18 станиц с 60-тысячным населением по ту сторону Терека», — с радостью объявил Орджоникидзе. И подвел итог этой акции:

В журнале «Молодая гвардия» (№ 3 за 1993 г.) описан эпизод выселения этих 60 тысяч казаков, в основном женщин, стариков и детей, 17 апреля 1921 г. по решению Кавказского бюро ВКП(б) во главе с Орджоникидзе. Выселение было произведено за одни сутки! При этом 35 тысяч человек были убиты по дороге на железнодорожную станцию. Как происходило «освобождение» терских станиц от казаков, видно из свидетельства казачки, опубликованного в 1990 году в журнале «Дон».

Насилие приняло столь массовые масштабы, что Сталин был вынужден признать, что политику большевиков «горцы поняли так, что теперь можно терских казаков безнаказанно обижать, можно их грабить, отнимать скот, бесчестить жен».[5] Впрочем, Сталин также несет персональную ответственность за репрессии против казачества, что видно из следующей секретной телеграммы: «РВС Терской группы. Копия РВС Кавфронта. Грозный.

На территорию, принадлежавшую ранее казакам, переселилось двадцать тысяч чеченцев, получивших в свое распоряжение 98 тысяч десятин земли. В начале 1920-х годов большевики продолжали усиленно проводить на Северном Кавказе политику «расказачивания». Неоднократные обращения депортированных казаков с просьбой вернуться в районы своего прежнего, исконного проживания оставались без ответа. Учредительный съезд так называемой Горской Советской Республики в апреле 1921 г. принял специальное постановление «О введении шариатского судопроизводства в Горской АССР». Такая судебная система просуществовала до 1927 г. В этой связи нарком национальностей Сталин прямо заявил:

В марте 1922 года Малый Президиум ЦИКа Горской АССР принял «историческое» постановление. Оно закрепило «зачищенные» от казаков станицы за Чеченским и Ингушским округами. Если первоначально пришедшие к власти большевики поощряли чеченцев, наделяя конфискованными казачьими землями и государственными постами за то, что те вырезали казачьи станицы, то затем, на протяжении двадцатых-тридцатых усмирять разошедшихся «повстанцев» пришлось уже большевикам. С «повстанческими движениями» Советская власть столкнулась уже в феврале-марте 1920 года. В сентябре того же года началось квазишамилевское восстание под лозунгами ликвидации дагестанской автономии и установления шариатской монархии. В числе его руководителей оказался и внук Шамиля, офицер французской службы Сеид-бек, подписывавшийся именем своего знаменитого деда. Горцы нанесли целый ряд тяжелых поражений брошенным на подавление восстания частям Терско-Дагестанской группы Красной армии, а эпицентром действий стали: в Дагестане — район Хунзах-Гуниб, в Чечне — Урус-Мартановский, Шатоевский и Веденский районы. В марте 1922 года штаб Северо-Кавказского ВО сообщал:

В мае 1922 года операция началась: были разоружены аулы Махкеты, Гойты и Катыр-Юрт, причем последние были подвергнуты бомбардировке с воздуха. Для последующего усмирения и разоружения горцев только летом 1925 года Советской властью на Северном Кавказе было задействовано 28 дивизий! 32 Накануне новой операции по разоружению в августе-сентябре 1925 года штаб Северо-Кавказского округа констатировал:

Из информационного обзора штаба 9-го стрелкового корпуса о развитии бандитизма в районах дислокации частей корпуса в июле-сентябре 1924 г.: «3 октября 1924 г. Чечня является букетом бандитизма. Количество главарей и непостоянных бандитских шаек, совершающих грабежи, главным образом, на соседних с Чеченской областью территориях, не поддается учету. Из них наиболее заслуживают быть отмеченными как основные группировки:

1) в Гудермесском районе — банда Сайд Хаджи Кагирова (из аула Гойты) и Султан Хаджи, до 32 конных, при трех пулеметах «Льюиса», совершающая грабежи в Хасав-Юртовском, Кизлярском, Моздокском и Гудермесском округах. Отмечалось несколько случаев покушения банды на жел. дор. линию с целью крушения поездов и ограбления;

2) в Веденском округе — банда Абдул Меджи Эстемиро-ва (из аула Гордели), до 38 человек, при двух легких пулеметах, совершает грабежи в Хасав-Юртовском и Веденском округах;

3) в Шатоевском округе — банда Иби Батагова (из аула Майстой), от 25 до 100 человек, производящая грабежи хевсур и пшовотушинских грузин (Грузинская ССР). Чопа Аджоколаев и Мисост Алло — постоянные организаторы банд в Итум-Калинском и Хельды-хораевском обществах. Возглавляющим бандитизм в этом районе считается Атаби Умаев из аула Зумской.

Все эти группировки чаще всего действуют мелкими шайками в 7–8 сабель во главе отдельных бандитов. Причем бандгруппировки Кагирова и Эстемирова имеют между собою связь и иногда выступают совместно. В первой из них находится мюрид Али, что дает основание предполагать о связи с Горской контрреволюцией, возглавляемой Гоцинским, с которым главарь Эстемиров имеет также связь. Главарь бандитских организаций в Ингушетии, Кабардино-Балкарской и Осетинской (областях) Т.- X. Шипшев также в течение этих трех отчетных месяцев после грабежей возвращается в Чеч[енскую] область, в Урус-Мартанов-ский район. Бандиты с награбленным возвращаются в свои аулы и открыто продают награбленное на базарах. В период июня м[еся]ца особенно замечалась оживленная торговля оружием на базарах в Веденском и Урус-Мартановском округах. Причем русская кав[алерийская] винтовка расценивается в 12 рублей, пехотная-в 10 рублей, револьвер «Наган» — в 15–25 рублей, «Маузер» — в 50–70 рублей, патроны винтовочные — 35 копеек штука, револьверные — 50 копеек. По сведениям, к 20 июля в Веденском округе отмечались две бандитские группировки, имеющие политическую окраску, возглавляемые Гоцинским: первая — в ауле Бильты под руководством Кехурса Темир-Гиреева и Загалова, располагающая тремя пулеметами, вторая — в ауле Беной под руководством Чумакова и Султан Гиреева, располагающая одним пулеметом… Выводы:

1) К концу второй половины отчетного периода бандитизм в Кабардино-Балкарской, Осетинской и, отчасти, Ингушской обл[астях] значительно понизился.

2) Бандитизм в Чеченской области сохраняет прежний уровень, а периодами повышается, и область в отношении бандитизма нужно считать неблагонадежной.

3) Вообще, бандитизм на территории корпуса не имеет ярко выраженной формы; по своему характеру — чисто уголовный, скрытый в массе горского населeния, живущего своеобразными бытовыми условиями и традициями, воспитанный религиозным фанатизмом и бывшим политическим режимом (колонизаторство).

Родовая вражда, кровная месть, национальная ненависть и неуважение, стеснительные земельные условия, обилие оружия у населения, географические условия — все это, в той или иной степени, влияет на развитие бандитизма.

За нач. опер, части Закутный Военком Зубаровский» (РГВА. Ф.25896. Оп.9. Д.276. Л.108,108об.) Отвечая по своей должности за военную разведку Северо-Кавказского военного округа (СКВО), тот же Закутный, год спустя, говоря о причинах чеченского бандитизма, пишет уже совсем другое: «Нач. оперативного отдела штаба СКВО Краткий обзор бандитизма в Северо-Кавказском военном округе, по состоянию к 1 сентября 1925 года… Чеченская автономная область является очагом уголовного бандитизма, распространяемого на соседние с Чечней районы: Сунжинского округа, г. Грозный с нефтепромышленным районом, Терского округа, Дагестанской республики и Грузии (северн. район Тионетского уезда). Предоставленные после революции на плоскости богатые земельные угодья чеченцы полностью не используют, ведут отсталыми формами свое сельское хозяйство, не трудолюбивы. В массе своей чеченцы склонны к бандитизму, как к главному источнику легкой наживы, чему способствует большое наличие оружия. Нагорная Чечня является убежищем для наиболее закоренелых врагов Советской власти. Случаи проявления бандитизма со стороны чеченских банд не поддаются точному учету. Обычно на каждый определенный случай грабежа бандитский элемент группируется вокруг известных бандитов-профессионалов, а после грабежа с награбленным бандиты расходятся по своим аулам. 35 Власти на местах в большинстве случаев не ведут борьбы с бандитизмом, а наоборот, укрывают бандитский элемент…

Врид. нач. развед. отдела Закутный Врид. нач. опер, отдела Сперанский 5 сентября 1925 г.» (РГВА. Ф.25896. Оп.9. Д.287. Л.84об.-85) Для борьбы с бандитизмом в конце 1923 года была проведена локальная войсковая операция. Из оперативной сводки штаба Северо-Кавказского военного округа:

Однако этого было явно недостаточно и «букет» чеченского бандитизма продолжал цвести пышным цветом. Особенно обострилась ситуация к лету 1925 года. Следует подчеркнуть, что чеченский бандитизм носил чисто уголовный характер, хотя и имел идейного вдохновителя — в мае 1921 года, после поражения восстания против Советской власти в нагорном Дагестане, на территории Чечни нашел убежище Нажмудин Гоцинский (аварец по национальности), провозглашенный в августе 1917 года имамом Дагестана и Чечни. Однако его попытки придать 36 вылазкам чеченских бандитов «политическую окраску» были безуспешны. 14 апреля 1925 года в Плоскостную Чечню прибыл Атаби Шамилев, один из ближайших помощников имама Гоцинского, посланный им к полевому командиру Сайду Хасану Кагирову, чтобы побудить последнего к активным действиям против «гяуров». Решено было совершить налет на железную дорогу. С этой целью Кагиров с ядром своей банды в 17 человек отправляется в аул Ножай-Юрт, а затем, пополнив ее состав до 40–50 человек при трех пулеметах в аул Центорой, в 17 верстах южнее Гудермеса. 17 апреля к ним присоединилась банда в 16 человек из местного населения при трех ручных пулеметах. Удовлетворенный Шамилев возвращается в Горную Чечню, а Кагиров, собрав, таким образом, довольно значительные силы, 18 апреля вышел со своим отрядом к железнодорожному полотну в районе разъезда Герзель на реке Аксай (на границе с Дагестаном). Однако тут выяснилось, что железная дорога охраняется. Кстати, характерная черта — и в 1920-е годы, и позже чеченские бандиты нападали лишь при полной уверенности в беззащитности своих жертв. Столкнувшись же хотя бы с минимальным отпором, доблестные «дети гор» с позором отступали. Но не возвращаться же с пустыми руками! На следующий день, 19 апреля, «борцы за веру» напали на ночевавших у аула Герзель дагестанцев, захватив у них 23 упряжных быка. На этом поход и завершился. 21 мая Кагиров вернулся в родной аул Гойты с трофеями и воинской славой. (Незадолго перед этим, 9 мая, находясь в ауле Цацан-Юрт, «при попытке милиции арестовать Кагирова последний, угрожая пулеметным огнем, рассеял милицию».) Кто же был жертвами прикрывавшихся высокими идеями чеченских грабителей? В первую очередь население из сопредельных с Чечней районов.

Вот лишь выдержка из хроники бандитского произвола: 27 июня на дороге Ищерская-Галюгаевская банда чеченцев в 8 человек ограбила жителей станицы Ищерская. Забрав носильные вещи, конскую упряжь и деньги, бандиты скрылись в направлении аула Беноюрт Чеченской области.

29 июня чеченской бандой в 6 человек были ограблены жители станицы Галюгаевской, банда скрылась на правом берегу Терека. 14 июля в районе станицы Наурская чеченская банда ограбила работавших в поле крестьян, захватив у них 4 рабочих быков. В ночь на 2 августа банда чеченцев в 5 человек напала на железнодорожный разъезд Галюгаевский. Отбитая ружейным огнем охраны, банда скрылась в направлении Моздока. С 4 по 15 августа в районе станицы Наурская было отмечено пять случаев ограбления населения чеченскими бандами, при этом было захвачено 15 лошадей. Также страдало и население города Грозного, тогда еще не входившего в состав Чечни. Лишь за семь дней лета 1925 года в его окрестностях было отмечено 12 случаев ограбления населения мелкими (от 3 до 8 человек) чеченскими бандами. При этом ими были захвачены 24 лошади и убито два полевых милиционера. 30 июля на дороге из станицы Червленая в Грозный бандой чеченцев были убиты член Кизлярского окружного исполкома Янхотов и везший его подводчик, бандиты забрали фургон и двух лошадей. Страдали от чеченских грабежей и дагестанцы. Однако поскольку оружие у них, в отличие от казаков, новая власть не отобрала, то они все-таки могли давать отпор бандитам. Так поступили, к примеру, жители дагестанских аулов Гоготль и Анди, когда 12 июля чеченцы попытались угнать их скот. В завязавшемся вооруженном столкновении чеченцы, несмотря на наличие у них ручного пулемета «Льюис», потеряли 2 человек убитыми и 6 ранеными, в то время как потери дагестанцев — 1 убитый и 1 раненый.

Подвергались чеченским набегам и пограничные районы Грузии. В июле 1925 года командование СКВО и местное ОГПУ предложили провести широкомасштабную операцию по зачистке территории Чечни от бандформирований и изъятию оружия у местного населения. Заручившись их поддержкой, Микоян встретился с отдыхавшим в Сочи Сталиным, после разговора с которым отправил шифротелеграмму Молотову, руководившему работой ЦК в отсутствие генсека: «Политическое положение в Чечне обострилось… Сталин дал личное согласие на необходимость операции». В Москве с шифровкой был срочно ознакомлен председатель Реввоенсовета Фрунзе, оставивший на ней резолюцию: «Это действительно надо сделать. Безобразий очень много». Сосредоточение войск производилось под видом их участия в маневрах. Чтобы не дать бандитам уйти в соседние республики и области, были выставлены специальные заградительные отряды. Согласно плану, войска, разделенные на 5 групп, сосредоточившись на северной, восточной и западной границах, должны были одновременно двинуться в глубь Чечни. Перед ними ставились две задачи — полное изъятие оружия у населения, а также поимка бандитских главарей. Поражает, особенно по современным меркам, незначительность сил, выделенных для зачистки Чечни — 4840 штыков и 2017 сабель при 130 станковых и 102 ручных пулеметах, 14 горных и 8 полевых орудиях, а также 8 самолетов.

Операция началась 23 августа 1925 года. Наиболее сложная задача — разоружение Шароевского района, где скрывался имам Гоцинский — была возложена на группу войск (1922 штыка и 480 сабель при 39 станковых пулеметах и б 39 оных орудиях) возглавляемую командиром 5-й кавалеийской дивизии Иосифом Родионовичем Апанасенко — тем самым, что впоследствии прославился, сумев накануне Великой Отечественной войны в кратчайшие сроки восстановить боеспособность Дальневосточного Военного округа, разваленного «гениальным полководцем» Блюхером. Уроженец села Митрофановское Донской области, ставший во время 1-й мировой войны полным георгиевским кавалером и, несмотря на всего лишь трехклассное образование, произведенный за храбрость в офицеры, Апанасенко как нельзя лучше подходил для выполнения этой задачи.

Привыкшие к слабости советских властей, чеченцы первоначально готовились к упорному сопротивлению. Особенно жители Зумсоя — родного аула уже упоминавшегося Атаби Шамилева. Они были настроены столь решительно, что даже продавали свой скот для приобретения оружия и боеприпасов. По Чечне распространялись слухи, будто западные державы, потребовав «предоставить свободу Кавказу», объявили СССР войну, что английские войска уже взяли Москву, Тем сильнее было потрясение горцев, когда на их территорию неожиданно вступили многочисленные войсковые колонны, да к тому же вооруженные артиллерией и сопровождаемые авиацией. Эффект внезапности был достигнут за счет полного отстранения от подготовки операции руководителей Чеченской области, заранее оповещавших своих соплеменников о готовящихся против них действиях. В ряде районов Чечни местные органы власти активно поддерживали бандитов. Так, уже во время операции ушел в банду председатель Итум-Калинского райисполкома. Еще раньше перешел на сторону Гоцинского Гебертиев, сохранивший при этом свою должность местного начальника — из председателей Ножай-Юртовского окружного исполкома он стал наибом (т. е. наместником) имама. Оценив движущуюся на них силу, главари бандитов попытались было, говоря языком современных телекомменаторов, «инициировать процесс переговоров». Для этого к Апанасенко явились представители двух из 10 тейпов аула Зумсой, предложившие ему «защиту» при прохождении по своей территории. Однако, в отличие от нынешних генералов, комдив в переговоры вступать не стал, заявив, что «Красная Армия в защите не нуждается, в чем сможет лично убедиться каждый, кто посмеет на нее напасть». Вместе с тем, когда к нему явилась делегация от находившихся во враждебных отношениях с жителями Зумсоя бугуроевцев, Иосиф Родионович выказал тонкое понимание местных реалий. Благосклонно выслушав рассказ о том, как зумсоевцы хотели устроить засаду против его колонны на их территории, а они, бугуроевцы, этого не позволили, Апанасенко согласился принять их услуги в качестве проводников. Более того, бугуроевцы были демонстративно освобождены от разоружения, ожидавшего все другие чеченские тейпы.

Подойдя к Зумсою, Апанасенко потребовал сдать оружие и выдать бандитских главарей. После того как аул подвергся артиллерийскому обстрелу, его жители начали разоружаться, а явившаяся делегация старейшин сообщила, что Атаби Шамилев вместе со своим ближайшим окружением бежал в горы. Однако комдив был неумолим. Взорвав принадлежащие членам рода Шамилева дома (подобная карательная мера широко применялась в ходе операции, всего было взорвано 119 домов бандитов), он предъявил ультиматум населению Шароевского района с требованием выдать имама Гоцинского. 40 чеченских старейшин были взяты в заложники. За два дня на район сбросили 22 пуда бомб. Результат не замедлил проявиться — 5 сентября Гоцинский был выдан, а 7 сентября сдался и Атаби Шамилев.

По той же технологии и столь же успешно действовали и другие войсковые группы. В начале операции все зачищаемые аулы оказывали пассивно-враждебное отношение и приступали к сдаче оружия лишь после артиллерийского и пулеметного обстрела, затем участились случаи добровольной сдачи оружия. Всего из 242 разоруженных аулов 101 был подвергнут ружейно-пулеметному и артиллерийскому обстрелу, а 16 из 41 _ еще и бомбардировке с воздуха. Однако столь жесткие на первый взгляд, меры привели к весьма небольшим потерям среди населения — в результате обстрелов погибло -5 человек и 30 было ранено. Кроме того, в перестрелах было убито 12 и ранено 5 бандитов. Потери же красноармейцев составили 5 убитых и 8 раненых. В результате обе поставленные задачи оказались успешно решены. У населения Чеченской области было изъято 25 299 винтовок, 4319 револьверов и пулемет «Льюис». Были захвачены все без исключения сколько-нибудь крупные бандитские главари (разительный контраст с нынешней чеченской войной), а всего арестовано 309 бандитов, из которых 105 (в том числе имам Гоцинский) — расстреляны по приговору тройки полпредства ОГПУ Северо-Кавказского края. Не избежал возмездия и предатель Гебертиев. Следует отметить, что сегодня все эти убийцы и грабители реабилитированы — как приговоренные внесудебными органами — и считаются безвинными жертвами «сталинских репрессий».

Произведенная зачистка оказала шокирующее воздействие на обнаглевших от безнаказанности горцев. По Чечне распространились панические слухи, особенный ужас у ее обитателей вызывало якобы предстоящее «восстановление казачества». Как сообщалось в оперативно-разведывательном отчете о состоянии и борьбе с бандитизмом в СКВО от 4 декабря 1925 г.:

И действительно, после окончания операции были сдано 447 винтовок, 27 револьверов, 1 орудие, 4 пулемета, добровольно явилось 565 бандитов. Русское же население окрестных районов, напротив, с энтузиазмом восприняло происходящее. Как отмечалось в сводках СКВО, многие казаки, выкопав спрятанное ору-ие, добровольно присоединялись к красноармейским кордонам, чтобы помочь блокировать Чечню и не дать бандитам уйти. 42 Однако успешные результаты операции 1925 года не были закреплены дальнейшей политикой советских властей. Проводившие зачистку военные поневоле вынуждены были отбросить тогдашние идеологические догмы. К примеру хранящийся в архиве черновик отчета об операции (РГВА. Ф.25896. Оп.9. Д.285) носит на себе следы весьма показательной правки: несколько длинных абзацев с рассуждениями о классовой борьбе перечеркнуты, а рядом на полях написана резолюция: «никакой классовой борьбы в Чечне не было, а был бандитизм». Стоило ситуации в стране обостриться (в связи с коллективизацией), как чеченский бандитизм вновь поднял голову. В ноябре-декабре 1929 года в Чечне вспыхнуло крупное восстание, охватившее аулы Шали, Гойты, Беной, Ножай-Юрт и прилегающие к ним районы. При этом мятежниками была сделана попытка увязать в одно целое Чечню со смежными району Дагестана: Гунбетовским, Ауховским и Андийским. Планировалось захватить Гудермес и разрушить железнодорожные мосты, дабы затруднить подход частей Красной Армии.

Как подчеркивалось в докладе командующего войсками СКВО И.П. Белова и члена РВС округа С.Н. Кожевникова, адресованном Северо-Кавказскому крайкому ВКП(б): «В Чечне, как и в Карачае, мы имели не отдельные бандитские, контрреволюционные выступления, а прямое восстание целых районов (Галанчож), в котором почти все население принимало участие в вооруженном выступлении» (РГВА. Ф.25896. Оп.9. Д.350. Л.31). Итоги войсковой операции по подавлению этих беспорядков, согласно справке, подготовленной временно исполнявшим обязанности начальника 1-го отдела штаба СКВО А.П. Покровским, были следующими: «Таким образом, в операции в целом приняло участие всего с частями ВОГПУ 1904 бойца при 75 станковых и легких пулеметах, 11 орудий и 7 самолетов. 43 Итоги: За операцию изъято бандитов 450 чел. Убито и ранено до 60 чел. Изъято оружия:

— современного — 290 ед.

— шамилевского — 862 ед.

— охотничьего — 484 ед.

— холодного — 1674 ед.

Наши потери всего 43 человека

, из них убито и умерло от ран — 21 чел.

(курсантов 10, кр[асноармей]цев 10,

милиционеров 1)»

(РГВА. Ф.25896. Оп.9. Д.366. Л.283, 283об.)

Однако в целом эта операция не достигла успеха. Вскоре выяснилось, что «уцелевшие от первой операции главари движения учли в значительной степени уроки декабрьского восстания и к концу февраля 1930 г. развили энергичную деятельность по подготовке большого восстания». Чтобы предотвратить это, в марте 1930 года была проведена повторная войсковая операция, в которой участвовало 3920 военнослужащих при 16 орудиях (РГВА. Ф.25896. Оп.9. Д.366. Л.284, 284об.). Два года спустя, 23 марта 1932 года вспыхнуло крупное восстание в Ножай-Юртовском районе. Повстанцы блокировали гарнизоны, находившиеся в ауле Беной и на нефтяных промыслах Стеречь-Кертыч и неоднократно пытались захватить их, однако 28–29 марта были разбиты и рассеяны подошедшими частями Красной Армии. Доклад СКВО от 5 апреля 1932 года зафиксировал особенности поведения чеченцев в ходе восстания: «Отличительные черты выступления: организованность, массовое участие населения, исключительная жестокость повстанцев в боях, непрерывные контратаки, невзирая на большие потери, религиозные песни при атаках, участие женщин в боях…» Следующее обострение обстановки в Чечено-Ингушетии происходит в 1937 году. По данным справки о результатах борьбы с террористическими группами в республике в период с октября 1937 по февраль 1939 года, на ее территории действовали 80 группировок общей численностью 400 человек, более 1000 человек находились на нелегальном положении. Однако благодаря принятым мерам в 1939 году с их выступлениями в основном удалось покончить. В ходе операций были арестованы и осуждены 1032 участника бандитских групп и их пособников, 746 беглых кулаков, изъяты 5 пулеметов, 21 граната, 8175 винтовок, 3513 единиц прочего оружия (ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.2. Л.35, 36). Как и в предыдущих случаях, затишье оказалось недолгим. Уже в следующем, 1940 году, бандитизм в республике вновь поднимает голову. При этом, как отмечал 20 декабря 1940 года в докладе на имя Л. Берия начальник НКВД ЧИ АССР майор Рязанов, «большинство участников групп пополнялись за счет беглого преступного элемента из мест заключений и дезертиров РККА».