"Штурмовые бригады Красной Армии в бою" - читать интересную книгу автора (Никофоров Николай Иванович)

Часть II ИДУЩИЕ НА ШТУРМ

ГЛАВА 1 Первый опыт использования бригад в 1943 г.

Начало боевой деятельности штурмовых инженерно-саперных бригад (шисбр) совпало с летним наступлением Красной Армии, в ходе которого советские войска должны были преодолеть ряд последовательных рубежей с развитой системой инженерных заграждений. Основу оборонительных рубежей противника составляли полосы обороны с развитой траншейной системой с многочисленными площадками и окопами для пулеметов, минометов и противотанковых орудий, а также оборудованные дзоты. Перед первой траншеей находились противотанковые и противопехотные минные поля и проволочные заграждения с системой ловушек и сигнализации. Нередко минные поля на ряде участков были эшелонированы далеко в глубину. Водные преграды, как правило, усиливались минированием бродов и подступов к ним. Населенные пункты чаще всего приспосабливались к круговой обороне и использовались в качестве опорных пунктов. Практически все участки обороны были чрезвычайно сильно насыщены огневыми средствами на всех рубежах[94].

В подобной обстановке наиболее рациональное применение шисбр требовало их использования на наиболее важных оперативных направлениях, преимущественно там, где оборона противника имела мощное фортификационное оборудование и заграждения, с главной задачей – инженерным обеспечением штурма. При этом важным условием успеха боевого применения бригад было взаимодействие саперов-штурмовиков с другими родами войск, причем это взаимодействие не должно было сводиться к одностороннему обеспечению пехоты, танков и артиллерии, а обязательно включать поддержку саперов-штурмовиков всеми видами огня.

Уже к 1 августа в действующей армии находились 13 из 18 сформированных бригад. По одной бригаде действовало на Ленинградском, Волховском, Центральном и Юго-Западном фронтах, по две – на Калининском, Западном и Воронежском фронтах. В составе Брянского фронта находилось три бригады.

В летних операциях шисбр обеспечивали прорыв укрепленных полос противника, штурмовали опорные пункты с применением инженерных средств, устраняли заграждения, обеспечивали форсирование рек и закрепляли успех наступления, прикрывали фланги и минировали направления танковых контратак противника.

Кроме того, бригады разминировали маршруты районов сосредоточения войск, освобожденные населенные пункты, осуществляли прокладку колонных путей, содержание и эксплуатацию основных маршрутов движения боевых порядков родов войск и даже вели диверсионную деятельность в тылу противника[95].

Однако четких указаний о порядке применения шисбр не было, и они решали в этот период самые разнообразные задачи, причем не только инженерного обеспечения наступательных операций.

Хорошо вооруженные и обученные части бригад нередко использовались как стрелковые подразделения.

Так, начальник штаба 14-й шисбр в своем отчете докладывал: «... у некоторых командиров дивизий было явное непонимание задач штурмовых инженерно-саперных частей, и как только они узнавали, что наши саперы со стальными нагрудниками и носят название штурмовиков, у них сразу появлялось решение поставить задачу штурмовикам-саперам – действовать впереди наступающих частей». Или действовать в полосе двух армий. В частности, один из батальонов 14-й шисбр, обеспечивающий действия 5-й гвардейской армии Воронежского фронта, был передан другой армии. В то же время второй батальон вместе с корпусом перешел в полосу соседней армии и был передан в ее оперативное подчинение. Таким образом два батальона 14-й шисбр оказались на расстоянии ста километров от штаба бригады. При недостатке средств связи и транспорта это вызвало серьезные затруднения в управлении батальонами и в их снабжении[96].

Для боевых действий 1943 г. это было особенно характерно, причем такое понимание задач шисбр было не только «у некоторых командиров дивизий». В некоторых операциях советских войск решения об использовании шисбр как пехоты принимались и на более высоком уровне.

Об одном таком эпизоде рассказывает в своей книге И. П. Галицкий, в то время начальник инженерных войск Западного фронта[97].

Утром 7 августа 1943 г. мощной артиллерийской подготовкой, ударами авиации и наступлением 10-й гвардейской, 5-й и 33-й армий началась Смоленская наступательная операция. Особо упорное сопротивление противник оказал на линии опорных пунктов Гнездилово и Слузна, где ключевой позицией была высота 233, 3. Она прикрывала две единственные дороги, пересекающие долину речки Демина. По этой долине могла пройти только пехота; автомашины, танки, пушки вне дорог двигаться не могли. Попытки частей 10-й гвардейской армии овладеть опорными пунктами с ходу успеха не имели. Наступление застопорилось, в течение дня войска ударной группировки смогли продвинуться вперед всего на 4 км.

Разведка не вскрыла всей системы огня противника. После артподготовки и ударов авиации искусно замаскированные пулеметные гнезда и противотанковые пушки нанесли своим огнем ощутимые потери нашим войскам, в том числе инженерным. Повторная атака не дала результата, но высота должна быть взята во что бы то ни стало. Без этого дальнейшее развитие наступления становилось проблематичным.

Утром следующего дня во время доклада командующему фронтом В. Д. Соколовскому начальник инженерных войск услышал его размышления, а точнее сказать – указания: «С наступлением у нас что-то не клеится. Вот уже второй день идет упорный бой, а результаты совсем мизерные. Наткнулись на высоту 233, 3 и сели, как на пень. Снаряды расходуем, людей теряем, но успеха пока нет...

Не смогли бы вы с вашей штурмовой бригадой помочь пехоте овладеть этой высотой? Ведь она закрывает нам единственную дорогу через заболоченную долину. Ребята, как я знаю, в бригаде все молодые, боевые. Может, они сумеют столкнуть фашистов с этого рубежа?»

Далее Иван Павлович Галицкий вспоминает: «Прямо из кабинета командующего я отправился в штаб 1-й штурмовой бригады. Правильное ли я принял решение? Мы – саперы, и, формально подходя, использовать нас как пехоту не полагается. Но здесь формально подходить нельзя. Личный состав бригады – это особые саперы, штурмовики с пуленепробиваемыми жилетами, в стальных касках, все вооружены автоматами. Они предназначены для боя совместно с пехотой и артиллерией. И в самом тесном взаимодействии с ними должны участвовать в прорыве обороны: в уничтожении дотов, дзотов, пулеметных гнезд и НП противника. А потом, можем мы быть бесстрастными наблюдателями, когда под угрозой срыва начавшееся наступление войск на этом участке? Да и просьба командующего – приказ».

Конечно, личный состав бригады – рослые и сильные саперы-штурмовики, стать которых не портили даже неудобные стальные нагрудники, – выглядел весьма и весьма внушительно.

Суть решения заключалась в том, чтобы, пользуясь сумерками, внезапной лобовой безостановочной атакой занять высоту 233, 3 закрепиться на ее обратном скате и удержаться до смены стрелковыми подразделениями.

Атака началась 9 августа с артиллерийской подготовки. Сотни снарядов обрушились на высоту, и ответный огонь противника немного ослаб. Саперы-штурмовики увеличили темп атаки, и, к большому удивлению противника, их цепи почти не редели. К 22 часам 15 минутам штурмующие достигли вершины высоты.

Завязалась жестокая рукопашная схватка, в которой безудержная удаль русского солдата вряд ли найдет себе равных. Когда не хватало патронов, шли в дело приклады и финские ножи[98].

В 23 часа 50 минут высота полностью стала нашей. После этого противник четырежды ее атаковал и столько же раз откатывался назад. Саперы-штурмовики высоту не отдали.

Потери штурмовиков за период атаки и захвата высоты составили: убитыми – 2 человека, ранеными – 19 и пропавшими без вести – 4 человека. Значительно больше потерь было при активной обороне высоты после овладения ею, когда достигнутый саперами успех не был поддержан и своевременно развит пехотой. Всего за атаку и свыше 12 часов обороны на высоте саперы-штурмовики потеряли убитыми 15 человек, 72 ранеными и 16 – пропавшими без вести[99].

Эти потери были вызваны, главным образом, попаданиями в голову или конечности, не защищенные стальными нагрудниками.

Уже первые бои показали, что применение стальных нагрудников в целом себя оправдало. Пленные выражали удивление действиями бронированной пехоты, – так они называли саперов-штурмовиков и передавали об имеющемся приказе своего командования стрелять в эту «пехоту», целясь в голову или конечности либо бронебойными пулями из ПТР. Этот приказ, несомненно, был вызван тем, что огонь автоматов почти не приносил урона атакующим. Был случай, когда у одного из бойцов, столкнувшегося в траншее с немецким офицером, отказал автомат. Воспользовавшись этим, офицер почти в упор разрядил свой пистолет в грудь сапера, но был весьма удивлен «живучестью» русского. Тем временем, придя в себя от сильных ударов пуль по нагруднику, боец ударом приклада по голове прикончил немца[100].

В приказе инженерным войскам Западного фронта о захвате высоты 233, 3 говорилось: «В этом бою саперы показали пример высокого героизма, преданность Родине, выразили всю ненависть к подлому и гнусному врагу.

Саперы показали, что они с успехом могут сменить мину на винтовку и жестоко разить врага штыком.

Подвиг саперов 1-го штурмового инженерно-саперного батальона войдет в историю инженерных войск Красной Армии... как пример беспредельного превосходства советского солдата над гнусными гитлеровцами».

Показательными для боевого применения бригад были действия 1-й комсомольской шисбр в районе высоты 244, 3.

С разрешения Ставки командование фронта перенесло направление главного удара с рославльского, где немцы оказывали сильное сопротивление, на ельнинско-смоленское. В период с 20 по 27 августа была произведена скрытая перегруппировка войск на новое направление. На этот раз 1-я комсомольская шисбр была придана 21-й армии, а 3-я шисбр – 10-й армии.

Во время доклада плана распределения инженерных частей на Ельнинско-Дорогобужскую операцию командующий фронтом высказал обеспокоенность нахождением опорного пункта на высоте 244, 3, восточнее Матвеевщины. Но решение уже принимал без размышлений. Боевая задача 1-й комсомольской шисбр состояла в том, чтобы овладеть высотой 244, 3.

Получив приказ на штурм высоты, командир бригады назначил для выполнения этой задачи 3-й штурмовой инженерно-саперный батальон. 25 августа командир батальона провел разведку высоты. В ходе разведки командиры уточнили рельеф переднего края обороны противника, его огневые точки, минные поля, продумали и согласовали, какие задачи будет решать каждое подразделение.

В батальоне к началу штурма была проведена большая подготовительная работа. Состоялись совещания и собрания, встречи с командованием бригады. Участники штурма высоты 233, 3 поделились своим опытом, дали ценные советы,

В ночь на 28 августа батальон занял исходное положение. 1-я рота наступала на левом фланге, 2-я – на правом, а 3-я – в центре уступом назад. Она должна была атаковать противника с фронта в тот момент, когда две другие роты овладеют скатами высоты на флангах. Замысел командира батальона удался полностью. В 9 часов 25 минут после артиллерийской подготовки начался штурм опорного пункта на высоте 244, 3, а уже через 10 минут саперы-штурмовики заняли ее. Смелыми, дружными согласованными действиями они сломили сопротивление противника, обратив его в бегство. Преследуя противника, саперы с ходу заняли населенный пункт Матвеевщина, затем Борок, Сычево и Колодезь. На этом рубеже они остановились. Как было условленно, их сменили подразделения 21-й и 10-й гвардейской армий.

В 15 часов 15 минут по приказанию командира бригады батальон был выведен в резерв. Он полностью выполнил свою задачу и добился больших успехов. Саперы-штурмовики уничтожили более 400 немцев и взяли в плен 52 солдата и офицера, захватили 14 шестиствольных минометов, 6 противотанковых орудий, 5 станковых и 11 крупнокалиберных пулеметов, 1 рацию, штабные документы разбитой части 262-й пехотной дивизии, 4 штабных и 8 грузовых автомобилей, 1 вездеход и склад боеприпасов.

Один из сопровождавших Н. Н. Воронова офицеров, наблюдавший действия штурмовиков, докладывал ему как представителю Ставки Верховного Главнокомандования: «Саперы штурмовали высоту 244, 3. По команде «В атаку, вперед!» все подразделения как один человек мгновенно выскочили из траншей и во весь рост, соблюдая равнение, с криком «ура» ринулись на врага. Саперы шли в атаку как настоящая гвардия. Картина потрясающая! Я буквально не успел глазом моргнуть, как высота была уже занята и они скрылись за обратным скатом вершины. Откровенно говоря, такой атаки я нигде не наблюдал. Это подлинные герои!»

Так впервые противник познакомился с ударной «панцирной пехотой» – саперами-штурмовиками.

Бригада стала называться Смоленской, погибшие и многие из живых были награждены государственными наградами.

Вероятно, командующий Западным фронтом В. Д. Соколовский был прав, посылая саперов на штурм высот как пехоту своего фронта. Хотя 1-я комсомольская шисбр – инженерное соединение РГК, а не фронта.

Но это было не последнее использование частей бригады как стрелковых подразделений. Характерен в этом отношении неудачный штурм высоты 191, 6 у станции Киреево в ноябре 1943 года[101].

Оборонительная полоса противника состояла из трех линий траншей с наличием наспех сооруженных огневых точек и блиндажей. Перед первой траншеей проходил замаскированный противотанковый ров, прикрывавшийся противотанковыми и противопехотными минными полями и проволочными заграждениями. Кроме того, шоссе и железная дорога были прикрыты надолбами. На правом фланге оборонительная полоса противника упиралась в речку, а слева – в труднопроходимое болото.

План боя предусматривал, что на участок шириной по фронту до 1 км между шоссе и железной дорогой в течение 15 минут будет нанесен мощный артиллерийский удар по переднему краю. Под его прикрытием группа штрафников, а за ней два батальона 1-й комсомольской шисбр и далее 919-й стрелковый полк должны были перейти в атаку. Задача заключалась в том, чтобы овладеть противотанковым рвом и траншеями с дальнейшим продвижением вперед и втягиванием за собой всего остального боевого порядка для последующего развития успеха в результате маневра в глубине обороны противника. Переход противотанкового рва пехотой и танками обеспечивался заранее заготовленными штурмовыми лесенками и фашинами.

Бой начался 14 ноября в 7 часов 45 минут пятнадцатиминутным огневым налетом артиллерии. Однако он не обеспечил успеха ударной группе Штрафников, и их атака захлебнулась. Последовавшая вынужденная артподготовка вызвала ответный огонь артиллерии и минометов противника, что привело к довольно большим потерям саперов-штурмовиков еще на исходном положении. По сигналу «атака» саперы обогнали подразделения штрафников. Они стремительно преодолели проволочные заграждения, противотанковый ров, все три траншеи, и к 12 часам левофланговый штурмовой инженерно-саперный батальон, сломив упорное сопротивление пехоты из дивизии СС, овладел высотой 191, 6. К этому же часу правофланговый батальон занял западные скаты безымянной высоты южнее селения Пушай.

Танки не смогли преодолеть противотанковый ров, в связи с этим пехота залегла, и атака осуществлялась лишь саперами-штурмовиками. Нарушение плана боя сразу же отразилось на вводе танкового корпуса, который не пошел в образовавшийся прорыв.

Штурмовые инженерно-саперные батальоны самостоятельно, без пехоты и танков, преодолевали сопротивление противника и к 13 часам вышли на рубеж деревни Лобаны.

Их стремительный бросок так и не был поддержан ни с тыла, ни, особенно, с флангов. Это привело к тому, что, вырвавшись вперед, саперы-штурмовики попали под мощный огонь минометов и артиллерии противника и подверглись его охватывающим контратакам. Так, к моменту выхода штурмовых инженерно-саперных батальонов к деревне Лобаны противник бросил в лобовую контратаку со стороны деревни свыше батальона пехоты с шестью танками и двумя самоходными пушками «Фердинанд». Готовившийся удар по флангу левофлангового батальона со стороны деревни Киреево, оставшейся в руках противника, создал угрозу полного окружения, так как пехота отошла в 1-ю траншею противника у противотанкового рва, а сосед слева не поднялся вовсе.

Саперы-штурмовики потеряли 236 человек и отошли к рубежу высота 191, 6 – Пушай, а затем в траншеи противника западнее противотанкового рва. Там они закрепились совместно с. пехотой и продолжали отражать контратаки противника. На этом рубеже батальоны оставались до их вывода из боя в 23 часа 15 ноября. При этом в одном батальоне осталось 11 боеспособных саперов-штурмовиков, а в другом – 25.

Аналогичным было отношение и некоторых танковых командиров к использованию саперов-штурмовиков. Саперов, сопровождавших танки, размещали на их броне. Командир одной механизированной бригады заявил, что «саперы – это смертники», и послал роту штурмовиков-саперов 14-й шисбр в качестве танкового десанта[102].

Саперы-штурмовики использовались даже в качестве связных командирами танковых частей. В отзыве командира танкового полка о выполнении боевого задания одним из подразделений 11-й шисбр говорилось, что саперы все время под огнем противника держали связь с командиром танкового полка и передавали его приказания командирам танков. Нередко бывали случаи использования частей шисбр как стрелковых подразделений уже после выполнения ими своих задач по инженерному обеспечению наступления. Причем так делали не только командиры соединений, а даже командиры батальонов. Например, 18 июля 1943 г. командиры трех батальонов одного гвардейского полка после выполнения саперами-штурмовиками 11-й шисбр задач по разграждению приказали им идти в наступление как стрелкам, а затем занять оборону.

В другом полку саперы-штурмовики этой же бригады после выполнения своих задач по приказанию действовали как панцирная пехота впереди стрелковых подразделений[103].

Все это довольно часто приводило к большим потерям в шисбр, напрямую не связанных с выполнением саперами задач инженерного обеспечения штурма.

Кроме названных выше причин, такому использованию шисбр способствовал чисто механический подход к распределению подразделений саперов-штурмовиков по стрелковым и другим частям. Зачастую саперы просто распылялись, растворяясь в общей массе наступающих, и уже не могли в полном объеме выполнять задачи инженерного обеспечения штурма[104].

Характерно в этом отношении применение 11-й шисбр[105]. 11 июля 1943 г. бригада поступила в распоряжение начальника инженерных войск Юго-Западного фронта. Приказанием Военного совета фронта от 13 июля 51, 53, 54-й ошисб были приданы 8-й гвардейской армии, а 52-й и 55-й ошисб – 1-й гвардейской армии. Батальоны получили задачу инженерного обеспечения наступления частей этих армий на укрепления противника по правому берегу реки Северский Донец в районе Красный Оскол и Лобаневка, что южнее г. Изюм.

С 14 по 24 июля батальоны бригады, разбитые по стрелковым ротам, были прикреплены к 13 полкам семи дивизий двух армий. Саперы-штурмовики производили инженерную разведку переднего края противника, осуществляли устройство проходов в минных полях и проволочных заграждениях, участвовали в форсировании реки Северский Донец, блокировали доты и дзоты противника, двумя взводами входили в состав танковой десантной группы и очень часто использовались как стрелки, причем впереди пехоты.

За пять июльских дней, с 17-го по 21-е число, бригада потеряла более 500 человек. Только за один день при использовании саперов-штурмовиков в качестве танкового десанта из 63 назад вернулось 23 человека.

Общевойсковые командиры зачастую не представляли задачи шисбр при прорыве обороны противника, и в силу этого личный состав батальонов бригады был разбит на мелкие группы, распределенные на фронте двух армий. Штурмовики довольно часто использовались как панцирная пехота или входили в состав десантных групп и сажались на броню танков. Это приводило к затруднению связи штаба бригады с батальонами и большим потерям в живой силе и инженерном вооружении.

Несмотря на трудности и первое участие личного состава бригады в боевой операции, по отзывам общевойсковых командиров, бойцы, сержанты, старшины и командный состав показали исключительную стойкость, храбрость и смелость.

После настоятельного требования командира бригады ее батальоны были сконцентрированы и действовали с 24 июля по 4 августа в 8-й гвардейской армии, обеспечивая 39, 74, 79, 88-ю и 50-ю гвардейские стрелковые дивизии. С 4 по 8 августа батальоны бригады обеспечивали в инженерном отношении действия частей 6-й армии, а с 9 по 20 августа – в 12-й армии.

Частая переброска бригады из одной армии в Другую не давала возможности батальонам подробно ознакомиться с обороной и заграждениями обороны противника, требовала максимального напряжения автомобильного и гужевого транспорта. Такие обстоятельства часто требовали дробления штаба для создания нескольких оперативных групп.

В этих условиях табельные средства связи не могли обеспечить нормальное управление батальонами, своевременное получение донесений от них и представление отчетов и донесений дивизионным и корпусным инженерам, а также начальникам инженерных войск армий.

Подводя итоги такого применения, командование бригады пришло к выводам[106]:

Вместе с тем первый опыт их применения в наступательных операциях показал слабое взаимодействие между пехотой, артиллерией, танками и саперами, которое является следствием отсутствия практической слаженности и четкости, что также приводило к высоким потерям штурмовиков[107]. Причинами больших потерь шисбр чаще всего было отставание пехоты от наступающих штурмовых инженерно-саперных подразделений, слабое огневое прикрытие стрелковыми подразделениями инженерно-саперных работ, отсутствие или недостаточность танковой и артиллерийской поддержки.

Именно такое положение оказалось причиной больших потерь 9-й шисбр при штурме укрепленной полосы противника в районе озера Барское на Волховском фронте. Штурмовые отряды, следуя за огневым валом, проделали проходы в минных полях и проволочных заграждениях и ворвались в первую, затем во вторую и, наконец, в третью линию траншей. Однако здесь их встретил ураганный огонь не подавленных артиллерией огневых точек противника из глубины обороны. Пехота отстала от штурмовиков, и огонь противника отсек ее. Штурмовики, лишенные поддержки тяжелого стрелкового оружия, с большими потерями отошли на исходные позиции. В этот день саперы-штурмовики потеряли 373 человека из 733 убитых и раненых за два недели операции.

Как видим, отставание пехоты и отсутствие ее огневой поддержки явились причиной больших потерь шисбр.

Такое же значение имела поддержка со стороны танков. В частности, при штурме высоты Безымянной частями 9-й шисбр 13 августа саперы совместно с пехотой захватили восточные склоны этой высоты, понеся большие потери. Из остатков двух батальонов был сформирован один двухротного состава. В ночь на 17 августа саперы-штурмовики внезапной атакой овладели траншеями противника на самой высоте. Войсковая разведка, которая должна была оттянуть часть сил противника, не вышла на выполнение задачи. Под натиском превосходящих сил противника штурмовики отошли на исходные позиции. В течение 21–25 августа ошисб, отбивая атаки, закреплялся на восточных склонах высоты. Потери бригады за этот период достигли 469 человек. Кроме отмеченных выше недостатков взаимодействия, здесь отрицательную роль сыграла пассивность танков. Они не только не помогали, но и служили ориентирами для артиллерийского и минометного огня противника, так как часть танков была неподвижна. Это и явилось основной причиной потерь 45-го ошисб.

Примером недостаточной артиллерийской поддержки служит штурм г. Волхова частями 9-й шисбр. Взаимодействуя с пехотой и танками, при поддержке огня обеспечивающих частей и после краткой артиллерийской обработки саперы, вооруженные автоматами, гранатами и зарядами ВВ, приступили к разминированию города. При недостаточной поддержке танков саперы попали под огонь неразрушенных огневых точек. Подавить их без артиллерии было практически невозможно. Поэтому продвижение саперов, продолжавшееся, несмотря на сильный огонь противника, было связано с большими потерями[108].

В ходе наступательных операций 1943 г. шисбр нередко использовались также для решения других задач, не содержащих инженерных штурмовых действий. Прежде всего это строительство и ремонт мостов[109]. Следует оговориться, что мосты, построенные и отремонтированные шисбр, обеспечивали, как правило, важнейшие направления наступления.

Инженерно-тактический опыт при постройке мостов, накопленный наряду с инженерно-техническим, указывал на решающее значение сроков работы, ее скрытности и маскировки, а также огневого прикрытия. Так, при постройке одним батальоном 7-й шисбр моста через р. Ракитная на линии Курск–Орел саперы-штурмовики работали в условиях частых налетов авиации противника. Штурмовая инженерно-саперная рота, выделенная для решения этой задачи, быстро и скрытно подбросила необходимые материалы, а затем в течение двух часов построила мост. После того, как по мосту удалось пропустить танки, он был разрушен прямым попаданием авиабомб. Для того, чтобы восстановить движение по мосту, саперам-штурмовикам пришлось работать под непрерывной бомбежкой и по пояс в воде. Эту задачу рота выполнила за один час.

Однако частям шисбр в 1943 г. пришлось выполнять и более сложные мостовые работы как в техническом, так и в тактическом отношении.

Показательна в этом отношении деятельность 8-й шисбр при форсировании р. Сож. Западный берег реки был сильно укреплен, на гребнях и склонах проходили сплошные линии траншей, по подходам и переправам противник вел систематический и плотный артиллерийский и минометный огонь. Части бригады провели инженерную разведку переправ и берега противника, обеспечили форсирование реки, преодолели минные заграждения на западном берегу и закрепили занятый плацдарм. Но больше всего частям бригады пришлось выполнить работ по строительству и восстановлению мостов, оборудованию и ремонту паромных переправ, изготовлению плотов, наведению штурмовых мостиков.

Причем многие работы выполнялись из подручных материалов.

Так, 36-й отдельный штурмовой инженерно-саперный батальон (ошисб) бригады обеспечивал переправу наших войск через р. Сож по захваченному у противника мосту, а также на паромах и плотах. Огонь противника многократно разрушал мост, паромы и плоты. За время переправы в эти средства было 27 прямых попаданий. Противнику удалось разрушить пролеты моста общей длиной 20 метров. Тем не менее огневая активность противника полностью перекрывалась высокими темпами работы саперов-штурмовиков. Ими было построено заново, отремонтировано и восстановлено 5 паромных переправ, 10 пристаней, 12 плотов и штурмовых мостиков.

Но одной из наиболее крупных мостовых работ 1943 г. было строительство большого моста через Сиваш. Этот балочный на рамных опорах мост соединил северный берег Сиваша с островом Русский. Его грузоподъемность составляла 16 тонн, он имел длину 1915 метров с шириной проезжей части 3, 3 метра. Далее от острова до крымского берега была построена гать на подстилке из скошенного бурьяна и пяти лагах из уложенных бревен с укладкой по ним поперечного настила из фашин и засыпкой материковым грунтом. Длина гати составляла 1600 метров. Это строительство потребовало 4500 м лесоматериалов, 1250 штук рельсов, 10 тонн проволоки, 30 тонн поковок, 15 тысяч фашин. Мост был построен за 27 суток, основной объем работ выполнила 12-я шисбр[110].

В дальнейшем полученный опыт был учтен при форсировании больших рек, где бригады ярко продемонстрировали свое тактическое и техническое мастерство в обеспечении переправ[111]. Причем шисбр тем успешнее решали задачи, чем выше была их тактико-техническая подготовка по сооружению мостов в момент форсирования водных преград. Да и работы по строительству мостов и наведений переправ выполнялись бригадами не столько в момент оперативных пауз, сколько в период проведения наступательных операций.

Мосты и переправы, ремонтируемые и наводимые шисбр в процессе наступательных операций, обеспечивали, как правило, весьма эффективный ход инженерного обеспечения боя и операции в целом. Однако выполнение таких работ было не характерным для бригад. Их задачей являлось форсирование рек, связанных с немедленным штурмом обороны противника на противоположном берегу с использованием для форсирования табельного легкопереправочного парка бригад[112]. В целом возможности шисбр при форсировании рек ограничены и обусловлены прежде всего их предназначением. Оперативно, за час-полтора частями бригады наводился 9–14-тонный наплавной мост длиной 80–100 метров, за сутки строился низководный мост такой же длины, на лодках ЛМН за один рейс при форсировании водной преграды можно было переправить штурмовые группы численностью до стрелковой роты.

Вместе с тем к характерным действиям шисбр следует отнести наводку штурмовых мостиков. В этом можно убедиться на примере действий частей 19-й шисбр[113].

Батальоны бригады выполняли задачи по инженерному обеспечению наступательной операции 3-й ударной армии в декабре 1943 г. Противник занимал оборону по восточному берегу реки Долыссица в районе села Гатчино в двадцати километрах северо-западнее г. Невель. Передний край располагался в 550–700 метрах от реки и проходил по высотам, господствующим над западным берегом. Подходы к переднему краю были усилены инженерными заграждениями – проволочными препятствиями и минными полями. Участок реки, где должно было производиться форсирование, находился под перекрестным огнем станковых и ручных пулеметов. Подступы к реке прикрывались огнем трех батарей батальонных минометов и шести 75-мм пушек. Нейтральная полоса достигала глубины 200 метров. Участок оборонялся силами до полка пехоты противника. Река имела ширину 15 м, глубину два метра со скоростью течения один метр в секунду.

Взводу саперов-штурмовиков была поставлена задача по обеспечению переправы стрелкового батальона 21-й стрелковой дивизии, для чего требовалось навести пять штурмовых мостиков.

Командир взвода с пятью бойцами в течение дня производил наблюдение за передним краем противника и участком, намеченным для переправы. Были уточнены места наводки штурмовых мостиков, подходы к реке, огневые точки переднего края противника и система обороны подступов к реке, а также характер берегов.

С получением необходимых данных о характере препятствия взвод приступил к подготовительным работам. Заготовка элементов производилась в полутора километрах от места наводки. Каждый штурмовой мостик состоял из двух звеньев длиной 6 метров каждое и шириной 50–70 сантиметров. Соединение звеньев осуществлялось с помощью штыря, скобы и замка.

Для наводки пяти мостиков взвод был разбит на пять групп по пять человек в каждой. В помощь группам для подноски комплектующих было выделено по 11 пехотинцев на каждый мостик. За десять минут до окончания артподготовки под прикрытием пулеметного огня группы навели штурмовые мостики.

Форсирование реки прошло в основном успешно, но под сильным огнем противника. Саперы не только обеспечивали форсирование реки, но выполняли также и другие инженерно-штурмовые действия. Они сопровождали и обеспечивали проход танков через реку, уничтожая противника в ближнем бою. Только в одном бою при сопровождении танков саперы-штурмовики уничтожили огнем автоматов и гранатами около 135 солдат и офицеров.

Опыт показал, что наведение штурмовых мостиков как элемент штурмовых действий требует тщательной подготовки. Прежде всего необходима тщательная личная рекогносцировка командира, руководившего переправой и наведением мостиков. Ночной разведке, как правило, должно предшествовать дневное наблюдение. Тесная связь со стрелковыми подразделениями, обеспечивающими огневое прикрытие и помощь, является необходимой составляющей успеха наведения мостиков. Скрытность всех предварительных работ по заготовке и сосредоточению элементов, а также необходимая тренировка команд – основные субъективные условия успешного наведения мостиков.

1943 год также характерен использованием шисбр как валовой рабочей силы на строительстве дорог во фронтовом тылу, полевых аэродромов, наблюдательных и командных пунктов соединений армий[114].

Шисбр нередко применялись для отражения танковых атак противника. Кроме действующих методов борьбы с техникой противника, – подвижные отряды заграждения, минирование на главных направлениях, – бригады создавали и успешно использовали группы истребителей техники.

Наиболее эффективно действовали группы, созданные 15-й шисбр[115].

В ноябре – декабре 1943 г. части бригады обеспечивали боевые действия войск 38-й армии 1-го Украинского фронта. Противник на рубеже Фастов, Брусилов, Кочерово, сосредоточив большое количество танков, перешел в контратаку против наших частей. Для отражения танковых контратак противника в бригаде были созданы 15 групп истребителей танков противника. В первую неделю они совершили 30 выходов в тактический тыл противника с задачей подрыва техники и ведения разведки на своем пути действия. Количество групп увеличивалось с каждым днем и к концу декабря дошло до 32. В результате их действий было уничтожено и выведено из строя 28 единиц техники, в том числе 11 танков, 12 автомашин, 3 самоходных орудия, одна пушка и прицеп с боеприпасами. Помимо подрыва техники группы вели разведку противника, давая ценные сведения о наличии и скоплении живой силы и техники противника.

Новый метод борьбы с техникой противника в период танковых контратак с одновременным ведением разведки дал положительный результат и был поддержан начальником штаба инженерных войск фронта с его распространением в инженерных частях как наиболее эффективного метода борьбы.

Наиболее эффективно действовали группы истребителей танков на рубеже Оратов, Липовец, где противник в течение нескольких дней подряд контратаковал наши части большим количеством танков. В этот период для отражения танковых контратак противника и его дезорганизации было организовано 130 групп. Ими было совершено 260 групповыходов и уничтожено, а также выведено из строя 78 единиц техники.

Основная задача таких групп заключалась не в пассивном ожидании подхода танков противника, а в их поиске и уничтожении. Группы истребителей действовали во всех видах боя. Причем большая часть подорванной техники приходится на период перехода той или другой стороны к оборонительным действиям, когда отсутствовала стабильная линия фронта.

Отсутствие стабильной линии фронта давало возможность довольно легко проникнуть в тыл противника и действовать там смело, решительно и с большим успехом.

Положительные результаты давали действия группы в период контратак противника и частичного отхода наших войск, то есть действия групп зависели от обстановки на фронте.

Вместе с тем постоянное изменение линии фронта не позволяло организовать предварительное наблюдение за действиями техники противника. В силу этого посланные в тыл противника группы длительное время не возвращались назад, теряли ориентировку, не зная, какие пункты заняты противником, а какие нашими войсками.

Наличие стабильного фронта и организованной службы боевого охранения в условиях позиционной обороны практически исключали массовую выброску групп в тыл противника. Поэтому засылка групп в конце 1943 г. стала носить точечный характер.

В связи с практически самостоятельной деятельностью групп большое значение придавалось их организации, оснащению и составу.

Выделение групп производилось в ротах, и конкретное задание их личный состав получал через командиров рот. В первую очередь отбирались добровольцы, но основное внимание уделялось подбору старших групп, от личных качеств которых во многом зависело успешное выполнение задания.

Однако организация групп в ротах в полной мере не оправдала себя. В связи с этим в каждом батальоне был создан отдельный взвод саперов-штурмовиков. Взвод предназначался для ведения диверсий в тылу противника и находился в непосредственном подчинении командира батальона.

В состав групп подбирались хорошо подготовленные саперы, знающие уязвимые места танков противника, с устойчивой психикой, но инициативные, решительные и дерзкие в действиях. Старшие групп назначались из числа сержантского состава или лучших бойцов. Для выполнения наиболее сложных заданий в тылу противника старшими групп назначались офицеры.

Задачу на уничтожение танков получали все группы, но заранее определить способ подрыва было трудно. Поэтому каждая группа получала полный комплект зарядов ВВ и противотанковых мин. Решение по подрыву принималось старшим группы в зависимости от обстоятельств. Успех действий групп во многом зависел от их подготовки к выходу в тыл и приемов борьбы с техникой противника.

Как правило, каждая группа имела задачу незаметно и как можно быстрее пройти нейтральную зону и линию фронта.

Получив район действия и задачу на уничтожение танков противника, группы не ограничивались в выборе способа их уничтожения. В зависимости от обстановки саперы минировали пути движения танков или подрывали их на месте.

Чтобы подорвать танк или автомашину на дороге, саперы-штурмовики устанавливали пути движения транспорта противника. Затем вели разведку и устанавливали на дороге, в зависимости от интенсивности движения, от двух до пяти противотанковых мин. За результатами минирования саперы-штурмовики вели наблюдение из укрытия. Так, одна из групп 71-го ошисб бригады пробралась в прифронтовое село Бандуровка. Услышав шум мотора, саперы установили на дороге две мины и укрылись на расстоянии 600 метров от установленных мин. Через некоторое время на мину наскочила автомашина противника и взорвалась. Вечером этого же дня, заметив движение по селу бронетранспортеров, штурмовики установили на улице села две мины. Примерно через полчаса на минах подорвался бронетранспортер. В ночь группа без потерь вернулась в свою часть.

Это один из приемов уничтожения боевой техники противника. Применяя метод выжидания, саперы-штурмовики по существу действовали как охотники. Слабые возможности наблюдения результатов минирования являлись существенным недостатком этого приема борьбы. Около 50 процентов всех групп, выходивших в тыл противника, не видели результатов своей деятельности. К тому же интенсивного движения в ночное время на дорогах противника не было, а саперы, не имея укрытия на день, перед рассветом уходили в свою часть.

Наиболее эффективным по действию, но сложным по исполнению было выслеживание танков и уничтожение их на месте.

Группа старшего сержанта Чудовского в составе четырех человек из 75-го ошисб в ночь с 2 на 3 декабря перешла передний край противника в районе села Местечко. В само село группа добралась лишь перед рассветом. Саперы укрылись на чердаке одного из домов на южной окраине села. В течение следующего дня группа вела наблюдение за действиями противника. Штурмовики установили, что на южной окраине села сосредоточено 12 танков, два дальнобойных орудия, одна самоходная артиллерийская установка и транспортер на гусеничном ходу.

В ночь с 3 на 4 декабря группа подорвала самоходную артиллерийскую установку и транспортер, груженный снарядами. Подрыв произведен в момент, когда часовой пошел вызывать себе смену. После взрыва противник открыл беспорядочный огонь по району взрыва, но группе удалось без потерь вернуться в расположение батальона.

Общий принцип действия штурмовиков заключался в выслеживании танков и уничтожении их на стоянках.

Кроме этого, одной из основных задач таких групп было ведение инженерной разведки. В результате выходов в тыл противника группы приносили много ценных сведений о характере укреплений противника, наличии препятствий и минных полей. Саперы засекали отдельные пулеметы, орудия, минометные и артиллерийские позиции, места сосредоточения танков, пехоты, пути подвоза. Данные разведки сразу же передавались в штаб инженерных войск армии.

В целом применение групп-истребителей танков в тылу противника давало положительные результаты в условиях танковых контратак противника и в начальный период перехода сторон от маневренных действий к позиционным. А массовая выброска групп в тыл противника была оправданна лишь при отсутствии стабильной линии фронта и наличии крупных танковых сил противника.

В период оборонительных боев планомерная деятельность групп в ближнем тылу противника также осуществлялась, но с превалированием задач инженерной разведки.

Подобные группы периодически создавались бригадами, в последующем в основном по решению общевойскового командования. Чаще всего они назывались подвижными инженерными группами или подвижными группами заграждения[116].

Наибольший результат достигался применением этих групп на танкоопасных направлениях и при контратаках противника. Но уже не в ближнем тылу противника, а на передовых позициях наших частей.

К примеру, штурм Мелитополя включал широкое применение минных заграждений для закрепления успеха и отражения контратак. Это было новым важным звеном в развитии тактики штурмовых инженерно-саперных частей. Действия подвижных групп заграждения при штурме укрепленных пунктов по существу представляли новую страницу боевого опыта инженерных войск[117].

В начале деятельности шисбр устройство минных заграждений вряд ли можно отнести к специфическим формам их применения. Заграждения устанавливались обычными подвижными противотанковыми резервами, куда включали саперов-штурмовиков. Так, в 10-й шисбр для прикрытия частей от возможных танковых контратак в стыки и фланги в распоряжении командира бригады находился резерв из роты саперов-штурмовиков, 10 автомашин, 1000 противотанковых и 2000 противопехотных мин. Батальоны 14-й шисбр входили в состав артиллерийско-минных противотанковых резервов, созданных во всех дивизиях армии. Этот резерв состоял из артдивизиона и роты или батальона саперов-штурмовиков. Некоторые резервы были прикреплены к определенным направлениям, другие охраняли группы направлений с готовностью выдвинуться на то направление, которое изберет противник.

В дальнейшем выработались наиболее характерные и приемлемые для шисбр тактические и технические приемы заграждений, связанные с тактикой подвижных отрядов заграждения в летних оборонительных операциях 1943 г. Однако в условиях штурма требовались особые тактические и технические приемы заграждения, и в первую очередь быстрое маневрирование минами.

Значение минных заграждений для штурма сильно укрепленного пункта, в особенности укрепленного города, было доказано боевой практикой применения шисбр.

Фортификационные сооружения противника и приспособленные к обороне дома в то же время служили исходными точками контратак. Глубина обороны, развитая система траншей и ходов сообщения позволяли противнику быстро сосредоточить резервы и перейти в контратаку. Поэтому во время штурмовых действий необходимо было предвидеть возможность контратак пехоты и танков противника и быть готовыми к борьбе с ними. Без этого штурм превращался в ряд атак в сочетании с отходами под воздействием контратак противника.

Именно такой характер носили боевые действия в первый период освобождения Мелитополя, до того как применение минных заграждений, в числе прочих условий, не парализовало активности противника. Стрелковые части, преодолев предполье и прорвав оборонительные рубежи, вели уличные бои. В течение дня они освобождали кварталы, но ночью сильные контратаки с участием большого числа танков и самоходной артиллерии вынуждали отходить наши подразделения на исходные позиции. Танковые контратаки угрожали обходом наших передовых частей. Необходимо было закреплять освобожденные кварталы, ограждать передний край, фланги и стыки частей.

Саперы применили здесь опыт летних оборонительных операций 1943 г., где маневрирование заграждениями было одним из основных элементов инженерного обеспечения. Штурмовики маневрировали незначительным числом мин, которые несколько раз в течение суток переносились с места на место. Запас из 350 – 400 мин оборачивался в течение недели уличных боев в среднем пять раз. Были созданы как подвижные группы заграждений, так и группы саперов-охотников за танками. Эти формы борьбы оказались надежными средствами обеспечения наступления. Поскольку группы маневрировали небольшим запасом мин, то установка минных полей и разминирование чередовались. Причем снятые мины противника тут же шли в дело.

В период боев за Мелитополь группы заграждений 12-й шисбр производили разминирование, устраивали проходы в минных полях или снимали их полностью, а также несли комендантскую службу на проходах. Условия боя в городе предопределили и особую организацию, тактику и технику минирования и разминирования.

Группа разграждения состояла из 4–5 саперов, у каждого из которых имелось по две мины. Обычно группа, уложив 8–10 мин, обеспечивала данный участок улицы от танковой контратаки. Если требовалось большее количество мин, их подносили из небольших, устроенных поблизости складов. При установке мин операции не расчленялись, каждый сапер отрывал лунку, укладывал и снаряжал мину, а также маскировал ее. Большие минные поля устанавливались обычным порядком.

Группы истребителей танков, в отличие от действий в ближнем тылу противника, где они вели активные поиски танков, действовали как противотанковые засады. Саперы-штурмовики из укрытия подтаскивали привязанные к проволоке мины под приближающийся танк. Можно сказать, что это были те же группы заграждения, но с примитивно управляемыми минами.

В ходе боев удалось создать у противника представление о полном минировании освобожденных кварталов города. Это резко снизило активность обороны противника.

Для штурма Мелитополя, как и для штурма других укрепленных населенных пунктов 1943 г., была характерна концентрация действий подвижных групп заграждена. Иногда на пространстве одного квартала одновременно разыгрывались несколько сравнительно крупных эпизодов борьбы саперов с танками. Сосредоточенная в одном месте борьба большого числа групп заграждения с десятками танков носила, по существу, характер боя саперов с танками. Так, в один из решающих периодов штурма на ответственном участке наступления противник бросил сразу 60 танков на позиции стрелкового полка, взявшего штурмом при помощи саперов ряд укрепленных зданий. Танки раздавили 13 пушек, отрезали стрелковые подразделения от командных пунктов и «утюжили» по спирали кварталы и сады на участке полка. Командир одного из батальонов 12-й шисбр капитан Сернер получил задачу отразить атаку танков. В батальоне были сформированы 6 групп охотников за танками и 4 группы заграждения.

Саперы-штурмовики действовали следующим образом. Каждая группа, прикрываясь канавами, заборами и строениями, выдвигалась на указанное место и устанавливала минные поля на путях возвращения танков после атаки.

Бой саперов с танками продолжался пять часов, были подорваны пять танков и бронемашина. За это время была восстановлена и вступила в действие артиллерийская противотанковая оборона. Танки не могли прорвать ее вторично, так как их маневренность была скована минными полями и засадами.

Во время боев за город и внутри него действия групп разграждения и, как их разновидности, групп – истребителей танков были необходимыми и обязательными условиями успеха штурма. Саперам-штурмовикам и в дальнейшем в период штурмовых действий одновременно приходилось закреплять освобожденные кварталы, ограждать передний край, фланги и стыки частей, чтобы блокировать контратаки противника, а также вести бои с его танками.

Но все же основной областью боевого использования бригад должно было быть инженерное обеспечение штурмовых действий.

Как пример боевого применения штурмовых инженерно-саперных частей при штурме крупного населенного пункта можно привести действия саперов-штурмовиков в борьбе за освобождение Мелитополя[118].

Город являлся важнейшим узлом обороны немцев на южном направлении, запирающим подступы к Крыму и нижнему течению Днепра. Освобождение Мелитополя означало прорыв на решающем участке мощной оборонительной полосы по реке Молочной. Эта полоса немецкой обороны была сильнее, чем оборонительный рубеж на реке Миус, причем как по своему инженерному оборудованию, так и по плотности огня.

Правый берег реки Молочной, занятой противником, возвышался на 40–45 метров над левым. Левый берег, пологий, равнинный, хорошо просматривался и простреливался. Болотистая пойма реки была изрыта дренажными и оросительными каналами. Противник, воспользовавшись преимуществами местности, создал здесь сплошную полосу заграждений, примыкавших к естественным преградам. Оборона противника была насыщена большим количеством артиллерии, танков и живой силы.

Мелитополь был важнейшим опорным пунктом этого рубежа, городом-крепостью. В течение лета и зимы 1942 г. противник создал здесь четыре укрепленных рубежа с противотанковыми рвами, противотанковыми и противопехотными минными полями, проволочными заборами, спиралями Бруно, другими препятствиями и заграждениями.

Глубина обороны на подступах к Мелитополю достигала шести километров. По дороге Приазовская–Мелитополь были оборудованы три линии противотанковых рвов и эскарпов вдоль канала. С северо-востока находились два противотанковых рва, с юго-востока и с севера – один. С юго-востока и с востока противник оборудовал минные поля из восьми рядов мин. Ячейки и открытые площадки создавали непрерывную линию пулеметных и стрелковых позиций, расположенных в траншеях на расстоянии 4–5 метров друг от друга. Траншеи были связаны развитой сетью ходов сообщения глубиной в 2 м. За траншеями располагались землянки с противоосколочным покрытием. В городе противник приспособил к обороне все прочные здания. Отличием обороны г. Мелитополя от действий в других городах было широкое применение полевых сооружений в многочисленных садах.

Танки и самоходные орудия сосредотачивались в парках и садах. При обороне города танки переходили в контратаки, пытаясь окружить и отсечь наши части, помогали блокированным очагам сопротивления, курсировали по магистралям.

Такой характер обороны противника открывал широкое поле применению инженерно-штурмовых действий.

12-я шисбр была передана в оперативное подчинение 51-й армии, в полосе наступления которой находился г. Мелитополь. К началу штурма города бригада была сосредоточена и придана 25-му стрелковому корпусу. В тот же день командир корпуса поставил бригаде боевую задачу, и ее батальоны были введены в боевые порядки четырех (91, 126, 315, 416-й) стрелковых дивизий, участвовавших в операции. Таким образом, бригада в целом обеспечивала единую операцию – штурм города как крупного опорного пункта обороны противника. Такое применение шисбр соответствовало ее назначению и в значительной мере предопределило успешность ее боевых действий.

Использование 12-й шисбр в Мелитопольской операции, как единого организма, давало положительные результаты. Это позволяло командиру и штабу бригады маневрировать резервом своих сил, влиять на постановку задач своим подразделениям со стороны общевойсковых командиров, обеспечивать их выполнение своевременным усилением подразделений отрядов и групп личным составом, вооружением и инженерным снабжением. По выполнении своей задачи подразделения бригады могли использоваться командиром бригады на решающих направлениях. Командиры подразделений имели реальную возможность управлять своими подразделениями.

В таких условиях оперативное подчинение штурмовых инженерно-саперных батальонов командирам дивизий и включение взводов и даже отделений в состав общих штурмовых отрядов и групп не было их распылением и не приводило к неправильному использованию саперов-штурмовиков. Наоборот, такое применение подразделений шисбр более полно отвечало и соответствовало задачам инженерного обеспечения штурма.

В ходе наступления на г. Мелитополь командующий 51-й армией принял решение о ведении уличных боев штурмовыми группами. Штурмовые группы создавались в стрелковых полках. Каждая стрелковая рота формировала три штурмовые группы, в состав которых включались саперные отделения. По новой схеме построения боевых порядков саперы шли за стрелками. Когда тяжелые фортификационные препятствия задерживали движение стрелков, саперы-штурмовики выдвигались вперед. С помощью инженерных средств и при мощной огневой поддержке саперы-штурмовики уничтожали препятствия. Затем стрелки выдвигались вперед, а саперы-штурмовики снова занимали свое место за ними. Всего саперами шисбр было обеспечено 43 штурмовые группы, в том числе из 57-го ошисб – 20 групп, из 59-го ошисб – 11, из 60-го ошисб – 12. Кроме этого, устанавливался резерв саперов: по одному отделению у командира саперной роты, по одному взводу у командира штурмового батальона, по одной роте в некоторых полках и одна рота у командира дивизии. Отдельная штурмовая инженерно-разведывательная рота составляла резерв командира бригады[119].

При освобождении Мелитополя штурмовые группы состояли из отделения автоматчиков, двух отделений противотанковых ружей, одно из которых выделялось штурмовым инженерно-саперным подразделениям, отделения саперов с инженерными средствами борьбы и 37-мм пушкой. Такой состав групп отвечал специфическим особенностям действий в Мелитополе. Обилие садов с полевыми укреплениями, большая плотность огня, вероятность танковых контратак и устройство очагов сопротивления, состоящих из нескольких средних по величине и приспособленных к обороне кирпичных домов, требовали именно такого подхода к составу и вооружению штурмовых групп.

Инженерные средства борьбы групп состояли из двух зарядов взрывчатых веществ, двух противотанковых мин, шести терочных зажигательных трубок, двух щупов, ножниц для резки проволоки, кошек и троса, двух бутылок с зажигательной смесью. Саперы-штурмовики были вооружены автоматами, имели по одной противотанковой и ручной гранате.

Командовал штурмовой группой общевойсковой офицер, обычно командир стрелкового взвода. Однако опыт уличных боев в городе привел общевойсковых командиров к довольно интересной тактической идее. В частности, при передвижении группы ею командовал пехотный офицер, но при непосредственном штурме укрепления он передавал командование саперному командиру. Офицеры штурмовых инженерно-саперных частей имели большой опыт в тактике штурма.

Так как в городе объектами штурма оказывались сравнительно большие строения и штурм каждого из них был важным моментом боя, то для руководства штурмовыми группами часто назначались офицеры – командиры взводов и рот штурмовых инженерно-саперных частей. Иногда штурмом непосредственно руководили командиры ошисб. Это резкое разграничение передвижения групп, с одной стороны, и непосредственно штурма, с другой – специфическая черта действий в городах, подобных Мелитополю. В них мощные очаги сопротивления разделялись пространством с обороной полевого типа или совсем не укрепленными участками. До этого ни в уличных боях и штурмовых действиях в Сталинграде, ни в полевых действиях при прорыве укрепленных полос не было подобного разделения руководства.

Интересен и показателен в этом отношении опыт штурма отдельного двухэтажного дома на площади им. Луначарского[120].

Дом прикрывал большой участок в центре города. Стены дома до второго этажа были утолщены второй кирпичной кладкой, а окна заложены кирпичом с оставленными в них амбразурами.

Гарнизон дома состоял из 23 человек. Кроме личного оружия, у противника в доме имелась пушка, шесть станковых и пять ручных пулеметов. Сопротивление гарнизона не давало возможности продвинуться к железной дороге одному из батальонов 550-го стрелкового полка 126-й стрелковой дивизии. Три атаки батальона этого дома успеха не имели. Тогда было принято решение взять дом штурмом.

Штурмовая группа, которой предстояло штурмовать дом, включала два отделения стрелков, отделение саперов-штурмовиков, два отделения противотанковых ружей, 45-мм пушку, три станковых и четыре ручных пулемета. Командовал группой лейтенант–сапер, офицер шисбр.

Во время пятнадцатиминутной артиллерийской подготовки группа заняла исходное положение для штурма, охватив дом с трех сторон. Затем личный состав группы приблизился к дому на расстояние 150–200 метров. Отсюда всей группой велся интенсивный огонь по бойницам с целью прикрытия продвижения саперного отделения. Саперы-штурмовики вплотную подползли к дому.

Они забросали гранатами и зарядами ВВ амбразуры и подорвали оконные проемы. После этого бойцы ворвались в дом и уничтожили его гарнизон. Путь наступающему батальону был открыт.

Штурм объектов в городе, в том числе и домов, довольно часто сопровождался устройством проходов в препятствиях с помощью подрывных работ. В городе такими препятствиями являлись большое количество различных заборов, решеток, стен, развалин и оград.

При обеспечении штурма наиболее важной стороной штабной работы бригады была связь с общевойсковыми штабами и командирами. Именно в этом заключалось первое условие взаимодействия между саперами и пехотой огневым прикрытием штурмовых инженерных действий и правильным использованием саперов-штурмовиков. Обеспечение такой связи входило в обязанность как общевойсковых штабов, так и штабов шисбр. Но большую роль в этом деле играли штабы инженерных войск армий, корпусные и дивизионные инженеры. Они должны были организовать связь штабов шисбр и их батальонов со штабами корпусов и дивизий, с общевойсковыми командирами.

Отсутствие такой связи приводило к нежелательным последствиям, вплоть до потери управления частями бригад.

Так, при штурме Мелитополя распоряжения корпусного инженера не подтверждались штабом корпуса и не передавались общевойсковым командирам. Нередко приказания штаба бригады в развитие указаний корпусного инженера наталкивались на неподготовленность общевойсковых командиров. Чаще всего это относилось к перегруппировкам, выводу и вводу инженерных частей в боевые порядки. Обычно эти мероприятия производились ночью, так как днем наблюдение и огонь противника не допускали больших перегруппировок.

Между тем распоряжения корпусного инженера, переданные штабом бригады в батальоны, требовали дополнительных переговоров, различных согласований и увязок, которые занимали всю ночь до рассвета. И это при том, что перегруппировка штурмовых инженерно-саперных подразделений сложнее, чем те же действия в отношении других саперных частей.

Поэтому было очень важно, чтобы штаб инженерных войск армии или корпусной инженер обеспечивали через общевойсковой штаб своевременное согласование своих распоряжений и приказаний штабу бригады. Выполнение этого условия позволяло в полной мере управлять батальонами при выполнении ими боевых задач и, следовательно, обеспечивало правильное использование саперов-штурмовиков и успех инженерно-штурмовых действий.

Связь штаба бригады со штабом инженерных войск армии или корпусным инженером имела целью прежде всего обеспечить согласование действий инженерных частей с другими родами войск, а также помочь в управлении батальонами. В то же время мелочная опека в отношении штаба бригады мешала ему управлять батальонами.

Например, корпусной инженер запретил штабу 12-й шисбр продвинуться вперед к батальонам, что затруднило управление ими. Командир бригады был вынужден выдвинуть вперед оперативный посте офицером штаба. Создалось еще одно звено управления. Определенно можно сказать, что связь с корпусным инженером обеспечивалась в ущерб управлению основной единицей бригады – батальоном.

Кроме инженерного обеспечения штурма города, другим наиболее важным элементом боевого применения штурмовых инженерно-саперных бригад были их действия при прорыве сильно укрепленных рубежей противника с тяжелыми фортификационными сооружениями. Блокировка и уничтожение дотов и дзотов были частой формой штурмовых действий, и в первую очередь для 9, 11-й и 13-й шисбр. Их действия особенно ярко показали качество боевой подготовки личного состава шисбр.

Такого рода препятствия встретила 13-я шисбр в районе Синявино, обеспечивая в инженерном отношении части Ленинградского фронта[121]. За месяц, с 22 июля по 22 августа 1943 г., штурмовые группы взорвали 80 дзотов и 8 блиндажей и нанесли противнику ощутимые потери в живой силе. К примеру, только за период с 22 по 31 июля саперы-штурмовики 13-й шисбр уничтожили 1362 солдат и офицеров противника.

Для организации штурма четырех огневых точек на участке 62-го ошисб было сформировано четыре штурмовые группы, действовавшие следующим образом. Вперед выдвигались 2–3 автоматчика с дымовыми гранатами и термитными шарами. Они устраивали дымовые завесы и ослепляли амбразуры. За ними под прикрытием дымовой завесы шли 3 бойца с термитными шарами. Шары бросались в амбразуры, охватывая дзот огнем изнутри, отвлекая гарнизон и вызывая замешательство, а то и панику. Остальные бойцы образовывали третью группу. Они бросали противотанковые гранаты в амбразуры и ходы сообщений. Убегавший противник уничтожался автоматным огнем или в рукопашном бою[122].

Это был первый серьезный опыт применения шисбр для штурма огневых точек при прорыве сильно укрепленных позиций противника – наиболее характерной и специфической задачи бригад.

Эта и другие операции позволили сформулировать основные выводы о составе, оснащении и действиях штурмовых групп, определить роль и место в них саперов-штурмовиков, действия которых указывали на большое значение как специальной подготовки, так и на необходимость подготовки к стрелковому и рукопашному бою как неотъемлемому элементу собственно инженерного штурма. Здесь уже речь идет не об отрицательном опыте применения саперов-штурмовиков как пехоты, но как о необходимом и подчиненном элементе боевой деятельности шисбр, каковым является огневой и рукопашный бой.

Штурмовые группы создавались в ротах и состояли из двух подгрупп. Первая носила название пехотной. Она предназначалась для поддержки и атаки и состояла из стрелкового отделения – 7–10 автоматчиков.

Вторая подгруппа называлась подрывной и была необходима для блокировки и взрыва объекта. Задачу этой подгруппы выполняло саперное отделение с инженерными средствами борьбы. Когда требовала обстановка, то выделялся взвод саперов-штурмовиков.

Дополнительно в штурмовые группы включались огнеметчики, химики, расчеты ПТР, артиллерия, а при необходимости и танки. Как правило, в стрелковой роте создавалась одна штурмовая группа.

Вооружение и снаряжение подрывной группы в основном состояли из нескольких сосредоточенных зарядов общим весом 10–12 килограммов, переносимых в специально изготовленном из фанеры ранце. Кроме этого, на группу приходилось два удлиненных заряда длиной в полтора метра и весом по 6 килограммов, переносимых на лямке, 5–6 зажигательных трубок и столько же трубок ТБ-2, 6–8 термитных шаров, 30–40 ручных гранат, 10–20 противотанковых, 4–5 бутылок с зажигательной смесью, 5 дымовых шашек и гранат, 6 коробок подрывных спичек, 8 мешков с опилками, малые саперные лопаты, миноискатели, до 10 щупов, 2 кошки с веревками или тросом, 2–3 ножниц для резки проволоки, стальные нагрудники, каски и автоматы на весь личный состав, три тысячи патронов, а также крючья, лестницы и прочие приспособления. Личный состав получал двухдневный сухой паек.

В период артиллерийской обработки штурмовые группы находились на незначительном удалении от передовых цепей. Как только обнаруживалась неразрушенная огневая точка, штурмовая группа выдвигалась вперед. Задача группы состояла в том, чтобы вывести из системы обороны противника определенный дзот или последовательно две точки.

Задачу на уничтожение дзота давал командир стрелковой роты. Получив задачу, командир штурмовой группы производил рекогносцировку путей подхода к объекту, устанавливал направление огня, мертвые сектора и пространства, тип сооружения и его фортификационные и огневые особенности. Кроме этого, командир группы определял исходное положение для подгрупп, организовывал взаимодействие и устанавливал сигналы.

При штурме объекта распределение задач между подгруппами было следующим.

Пехотная подгруппа поддержки и атаки, используя складки местности и тщательно маскируясь, занимает позиции для стрельбы по амбразурам дзота, выходам и контратакующим группам. Первые бойцы этой подгруппы, подобравшиеся к дзоту, забрасывают его через амбразуру гранатами, бутылками с зажигательной смесью, термитными шарами и закрывают амбразуру мешками с опилками и землей.

Подрывная подгруппа, используя этот момент, скрытно приближалась к огневой точке и продолжала в случае необходимости забрасывать ее гранатами, бутылками, термитными шарами и шашками. Затем саперы-штурмовики подтаскивали заряды ВВ и подрывали объект. В это время бойцы пехотной подгруппы контролируют подходы к огневой точке и выходы из нее.

Следовательно, огневая поддержка была одним из основных условий успешных инженерно-штурмовых действий. Нередко она была недостаточной. Пехота, танки и артиллерия слабо поддерживали саперов-штурмовиков и не прикрывали их действия, что приводило к большим потерям. Так, командир 13-й шисбр докладывал: «В период боев в полосе дивизии обычным явлением было, что далеко выдвинувшиеся штурмовые группы не получали поддержки от отставшей пехоты, в результате чего штурмовые группы, уничтожая дзот противника, неся потери, отходили назад, не будучи способными, в силу своей малочисленности, закрепиться на достигнутом рубеже». Не придавая фатального значения номеру бригады, следует заметить, что начальный период ее боевой деятельности трагичен. Чисто механическое дробление саперов-штурмовиков до стрелковой роты включительно, а также отсутствие или слабая огневая поддержка штурмовых групп имели для бригады тяжелые последствия. За неделю боевых действий ее потери составили почти тысячу человек[123].

Исследование показало, что отдельные штурмовые инженерно-саперные батальоны действовали, не дробясь на группы и отряды лишь в тех случаях, когда ошисб получали крупную самостоятельную задачу. В то же время самостоятельные действия ошисб выявили необходимость гарантированной огневой поддержки со стороны пехоты, ее тяжелых видов вооружения, артиллерии и танков. В этой связи командиры и штабы бригад, части которых действовали в виде целых штурмовых батальонов, предлагали общевойсковому командованию усилить вооружение ошисб станковыми пулеметами и 50-мм минометами. Так, командир 9-й шисбр предлагал формировать штурмовую роту из трех штурмовых взводов, каждый из которых должен состоять из отделения разведчиков, разградителей, пулеметчиков и отделения 50-мм минометов. Предлагался и четвертый взвод – вспомогательный, боепитания и подноски пищи. По мнению командира 9-й шисбр, такой батальон получает задачу по прорыву укрепленной полосы от командира шисбр, ему отводят самостоятельный участок и придают огневые средства усиления. Это предложение по существу уменьшало инженерно-саперные возможности батальонов и бригады в целом.

Кроме применения ошисб в целом и использования саперов-штурмовиков в штурмовых группах, они действовали в составе штурмовых отрядов. При обобщении боевого опыта командование 9-й шисбр предложило свою организацию штурмовых отрядов. По его мнению, отряд должен состоять из группы разграждения и группы штурма. Группа разграждения должна быть под командой офицера инженерных войск и состоять из семи саперов-разградителей, двух-трех разведчиков, отделения пулеметчиков, двух минометных расчетов и артнаблюдателя. Группа штурма под командой общевойскового офицера – в составе отделений пулеметчиков, бронебойщиков, автоматчиков, двух огнеметчиков, четырех саперов-подрывников, взвода артиллеристов и одного-двух танковых экипажей. Таким образом, по предложению 9-й шисбр саперы-штурмовики должны были действовать как группа разграждения, образующая штурмовой отряд вместе с сильной огневой группой штурма. Согласно этому предложению группа разграждения предварительно отрабатывала взаимодействие с пехотой, ведя при этом непрерывную разведку, и затем прокладывала проходы через минные поля и проволочные заграждения. Штурмовой отряд пропускался через эти проходы с переносом огня в глубину обороны противника и выполнял свою задачу.

Это были наиболее важные предложения командования бригад при обобщении боевого опыта по прорыву укрепленной полосы обороны противника. Часть этих предложений в дальнейшем нашла свою реализацию не только в штатном усилении шисбр, а в основном в организации взаимодействия между различными родами войск и комплексном решении всех вопросов обеспечения, подготовки и ведения штурма.

Наряду с чисто инженерно-штурмовыми и другими задачами шисбр пришлось выполнять работы по минированию и сплошному разминированию[124].

Так, в июле 1943 г. 10-я шисбр прибыла на Брянский фронт и была придана 11-й гвардейской армии для обеспечения ее наступательных действий в направлении на Карачев и Брянск.

В отзыве командования 11-й гвардейской армии о боевых действиях 10-й шисбр указывалось, что за период боевых действий бригадой установлено 53 минных поля с общим количеством противотанковых мин 14053 шт. Общая протяженность минных полей составила 30, 5 километра. Всего частями бригады разминировано 76 минных полей, в том числе 63 минных поля противника.

При сплошном разминировании г. Карачева частями бригады обезврежено 2000 фугасов и 20 минных полей[125].

Подводя итоги боевой деятельности за 4 месяца, с июля по октябрь 1943 г., командир бригады докладывал начальнику инженерных войск Красной Армии:

В обобщенном виде действия шисбр в операциях 1943 г. можно представить как вывод командования 11-й гвардейской армии о боевых действиях 10-й шисбр:

Как видим, с небольшими добавлениями этот вывод наиболее полно показывает весь комплекс действий штурмовых инженерно-саперных бригад в 1943 г. Можно добавить, что для прикрытия частей от возможных танковых контратак противника в стыки и фланги батальоны бригад в летне-осенних операциях 1943 г. использовались также для устройства заграждений.

Анализируя использование шисбр в 1943 г., штаб инженерных войск Красной Армии отмечал, что организация, состав, вооружение и инженерное снаряжение штурмовых бригад оправдали себя полностью. Мужество и боевая подготовка личного состава находятся на очень большой высоте[128].

В целом такой вывод безусловно правильный. Вместе с тем боевые действия показали на определенные недостатки как в самих бригадах, так и в их применении общевойсковыми командирами.

Прежде всего это распыление как бригад, так и батальонов, применение их для решения задач, не включавших инженерного штурма, а подчас и грубейшее нарушение приказов – использование саперов-штурмовиков как стрелков. Эффективность применения частей шисбр также снижалась отсутствием огневой поддержки. Все это отрицательно сказывалось на боевых действиях бригад и приводило к большим потерям.

Исследование показало, что, как правило, бригады после прибытия в распоряжение начальников инженерных войск фронтов распределялись между армиями, за исключением фронтового резерва. В свою очередь начальник инженерных войск армии придавал батальоны стрелковым дивизиям. Подобный порядок в определенной степени позволял штабу бригады при хорошем контакте со штабом инженерных войск армии руководить батальонами, влиять на постановку боевых задач, участвовать в разработке операции и т. п. Это позволяло штабу бригады в определенной степени предохранять батальоны от постановки им неправильных задач и сберегать от неоправданных потерь.

Нередко бывало и так, что на этом деление бригады не заканчивалось. Происходило дальнейшее переподчинение и дробление батальонов шисбр. Дивизионные инженеры разбивали каждый батальон поротно с передачей в оперативное подчинение полковым инженерам. Последние распределяли повзводно саперов-штурмовиков в стрелковые батальоны, а отделения – стрелковым ротам. При таком распределении бригады несли большие потери личного состава. Неправильное механическое распределение частей и подразделений бригад без учета характера обороны противника и концентрации его сил объясняется во многом низкой инженерно-тактической культурой отдельных командиров стрелковых и танковых соединений и частей[129].

Основным показателем рационального использования бригад, безусловно, являются понесенные бригадами потери. Их отчеты не дают возможности полностью сопоставить результаты боевой деятельности шисбр с потерями в 1943 г. При определенной условности сопоставлений следует подчеркнуть, что наиболее низкие потери в 14-й шисбр при довольно значительном объеме выполненных инженерных задач. Причем такое положение обусловлено не только характером задач, но и позицией командира и штаба бригады, препятствующих неправильному использованию ее частей и подразделений. В отчете 14-й шисбр указывалось, что попытки неправильного использования ее частей, встречая резкий отпор со стороны командования и штаба бригады, чаще всего не реализовывались. Поэтому относительно небольшие потери 14-й шисбр есть результат умелых действий ее командира и штаба.

Следует также сказать и о другом. Восемь бригад, по неполным данным, за месяц с небольшим потеряли более четырех тысяч человек. Потери для шисбр просто огромны – боевой состав двух бригад. Причем это были высококвалифицированные, подготовленные саперы-штурмовики, равноценную замену которым найти было практически невозможно.[130]

Самые большие потери несли бригады, личный состав которых применялся в качестве пехоты, механически распределялся по стрелковым частям, или же действия штурмовых групп бригад не получали должной поддержки со стороны пехоты и тяжелых огневых средств. В то же время значительные потери 9-я, 11-я и 13-я шисбр понесли в период штурмовых действий – при преодолении укрепленных полос противника и блокировке огневых точек, что указывает на серьезные недостатки как в организации штурмовых групп, так и в их действиях.

Первый опыт применения частей шисбр в штурмовых действиях показал и на некоторое смещение понятий в организации и осуществлении штурма. Большинство общевойсковых командиров полагало, что части шисбр предназначались для комплексного выполнения всех задач штурма и были способны самостоятельно решать их в полном объеме. По существу, это просто обрекало части шисбр на большие потери. Именно так произошло с 13-й шисбр. И другие бригады наносили ощутимые потери противнику как в инженерном отношении, так и в живой силе, но сами имели гораздо меньше потерь. Это было в тех случаях, когда шисбр действовали инженерными средствами борьбы, а в огневом бою располагали поддержкой пехоты с ее огневыми средствами.

Судьба же 13-й шисбр сложилась иначе. Механическое распределение ее батальонов вплоть до передачи отделений стрелковым ротам, а также слабая поддержка пехоты привели, по сути, к трагическим для бригады результатам. Так, 22 июля 1943 г. штурмовые подразделения 61-го ошисб, преодолев проволочные заграждения, ворвались в передние траншеи противника, а затем достигли и второй линии. Однако противник интенсивным и чрезвычайно плотным огнем лишил возможности саперов-штурмовиков вести в дальнейшем активные действия. Вскоре под огнем противника пехота, а затем и саперы отошли на исходные позиции. В этот день 61-й ошисб потерял 120 человек, и из его состава была сформирована рота и резервный взвод. Подобная тактика повторялась и в дальнейшем. Через два дня потери батальона составили 230 человек, и его вывели в тыл. За это время было уничтожено 6 дзотов и 3 блиндажа противника. Анализ боевых действий 13-й шисбр показал, что штурмовые инженерные задачи далеко не всегда ставились саперам. А когда они такие задачи получали, то часто это было основано на устаревших сведениях. Саперы-штурмовики не находили сооружений или обнаруживали их неожиданно для себя. Да к тому же пехота почти всегда отставала от штурмовиков на 150 – 200 м.

Штурмовые группы 62-го ошисб отражали контратаки противника и, как правило, использовались в качестве стрелковых подразделений. Как стрелковая часть применялся и 65-й ошисб, только без пулеметов и минометов, лишенный огневой поддержки. Подобные факты применения бригад были далеко не единичны. В исследовании показаны лишь наиболее характерные и яркие по содержанию примеры, оттеняющие и подчеркивающие мастерство и мужество саперов-штурмовиков при самых различных ситуациях их применения в 1943 г. – от халатно-небрежного до откровенно-неправильного, но, по решению общевойсковых командиров, – целесообразно-необходимого. Вместе с тем к заключению о причинах потерь шисбр следует добавить, что не инженерный штурм, а его отсутствие в боевой задаче, подмена его другими действиями, не обеспеченными соответствующей огневой мощью, послужили основными причинами высоких потерь бригад.

В документах того периода об использовании шисбр подчеркивалось, что основной гарантией правильного применения штурмовых инженерных частей является полное и непрерывное руководство батальонами со стороны командира и штаба бригады[131].

Командование штурмовыми инженерно-саперными батальонами, минуя штабы шисбр, определялось как наиболее губительное явление для шисбр. Система непосредственного подчинения подразделений шисбр общевойсковым командирам рано или поздно приводила к отрицательным результатам, к пренебрежению боевым сколачиванием батальонов и их сбережением, к высоким, несоразмерно с успехами, потерям. Поэтому практика боевых действий шисбр настоятельно потребовала такого порядка, когда ошисб должны были получать приказания и боевые распоряжения только из штаба шисбр. Если обстановка требовала быстрого изменения дислокации или боевой задачи батальона, то подобные моменты должны предусматриваться в распоряжении штаба шисбр и соответствующих документах общевойскового командира, не выходящих из пределов, заранее установленных для штаба шисбр. В подобных ситуациях начальникам и штабам инженерных войск следовало полностью использовать свои права и эффективно реагировать на каждый случай нерационального переподчинения и использования частей шисбр или отсутствия надлежащего взаимодействия при штурмовых действиях. Становилось необходимым, чтобы принцип взаимодействия был руководящим и для общевойсковых штабов, особенно в плане контроля за действительной поддержкой частей шисбр в штурмовых действиях. Для начала предлагалось, чтобы штабы шисбр и инженерных войск фронтов отчитывались в этом отношении, систематически докладывали о соединениях, особенно хорошо или очень плохо использующих саперов-штурмовиков, давали бы постоянный серьезный анализ соотношения между потерями и достигнутыми результатами своей деятельности.

Определялось, что при систематически неправильном использовании частей и подразделений шисбр или в случае особо нетерпимого их применения необходимо немедленно отбирать у дивизий штурмовые инженерно-саперные части РГК. По мнению командиров шисбр и штаба инженерных войск РККА, такой метод не только помог бы сберечь штурмовиков от дальнейших бесцельных потерь, но и способствовал бы более рациональному, с оперативно-тактической стороны, распределению частей шисбр.

Вместе с тем ответственность за правильное применение шисбр предлагалось возложить на начальников инженерных войск армий и командиров бригад. Что же касается командиров дивизий и полков, то их правовые взаимоотношения с частями шисбр следовало строить подобно взаимоотношениям с поддерживающей артиллерией, танками и тому подобное. Безусловно, с корректировками, определяемыми особенностями инженерного обеспечения штурма.

Промахи и недостатки в применении шисбр привели к некоторым урокам.

Прежде всего это недостаточное усвоение некоторых основных понятий, относящихся к штурмовым инженерным действиям.

В первую очередь сюда относится определение состава специфических действий, для которых предназначены шисбр, а также определение глубины их применения и использование шисбр во время оперативных пауз. И конечно же, вопросы управления штурмовыми инженерно-саперными частями.

Задачи, решаемые шисбр в ходе операций 1943 г., в обобщенном виде выглядели следующим образом. Прежде всего это специфические задачи инженерного штурма, решаемые бригадами комплексно как в период подготовки, так и в ходе штурмовых действий – инженерная разведка, устройство проходов в заграждениях, блокировка и уничтожение огневых точек, оборудование переправ при форсировании водных преград, связанных непосредственно с ведением штурмовых действий. В целом же удельный вес инженерно-штурмовых действий относительно выполненного бригадами общего объема инженерных работ был невелик. Следующая группа относится к вспомогательным инженерным задачам, к которым следует отнести сплошное разминирование, устройство заграждений, оборудование оборонительных сооружений, колонных путей и т. д.

И наконец, еще две группы задач, решаемые огневым боем и маневром, причем как связанные с инженерным штурмом или прикрытием инженерных работ, так и совсем не связанные с инженерными задачами. Словом, в идеальном варианте командованию инженерных войск необходимо было добиваться абсолютного преобладания инженерно-штурмовых задач, чтобы они стали основным содержанием боевой деятельности шисбр. А действия шисбр, не связанные с таковыми, безусловно, не должны были иметь место. Кроме этого, важно было определить содержание инженерно-штурмовых действий.

Непонимание общевойсковыми командирами роли и значения шисбр, а также их применение как панцирной пехоты и для решения других инженерных, но нехарактерных для них задач привело к большим потерям личного состава. По имеющимся данным, бригады в операциях 1943 г. потеряли около 50 процентов личного состава.

Применение бригад в операциях 1943 г. привело к однозначному заключению о нецелесообразности их действий целыми батальонами на самостоятельных участках фронта. Вместе с тем с учетом сложности боевой обстановки и складывающейся практики предложения командиров и штабов шисбр об усилении бригад тяжелым стрелковым вооружением можно считать целесообразными. Прежде всего это было продиктовано двумя причинами – обязательно и как можно лучше выполнить боевую задачу и уберечь бригаду от излишних потерь.

Анализ действий шисбр и практика их применения показали, что разрушение и преодоление тяжелых, долговременных сооружений и препятствий остается центральной и наиболее специфической задачей штурмовых действий.

Штурм тяжелых фортификационных сооружений инженерными средствами в сочетании с огневыми, который был успешным при захвате крепостей и при прорыве укрепленных линий типа линии Маннергейма, по существу оказался одной из основных задач при прорыве сильно укрепленных рубежей полевого и временного типа.

Из опыта штурмовых действий в укрепленных городах вытекает, что маневрирование заграждениями следует отнести к инженерным штурмовым действиям. Причем это связано с активными подрывными действиями в самый момент преодоления укреплений. Это было связано еще с необходимостью закрепления захваченных рубежей и отражения контратак противника, и в том числе танковых.

Для 1943 г. характерны прорывы укрепленной полосы противника в полосе армии и даже нескольких армий по всему фронту. В то же время исследование показало, что использование шисбр в полосе действия нескольких армий по существу сводило возможности бригад на нет и приводило к большим потерям личного состава. А управлять подразделениями бригады со стороны штаба в этих условиях было практически невозможно.

В основном же работа штабов шисбр обеспечивала руководство батальонами, но, по докладам командиров бригад, иногда затруднялась вмешательством со стороны штабов инженерных войск армий. Последние в свою очередь часто не ставили определенных задач перед бригадой, а заменяли их повседневной опекой и командованием. Вместе с тем штабы бригад далеко не всегда ставили четкие задачи батальонам.

Как показывает анализ, штабами бригад практически не принимались меры по недопущению выполнения своими подразделениями, приданными общевойсковым частям, не свойственных саперам задач, таких, как участие в десантах на броне танков, передача приказаний командирам танков и различные формы подмены пехоты. К недостаткам штабной работы следует также отнести вынужденное, но все же дробление некоторых штабов в форме организации оперативных групп.

Вместе с тем действия шисбр в полосе одной армии показали эффективность и целесообразность такого применения. Подразделения шисбр участвовали в штурме на тактическую глубину в составе тактических единиц – штурмовых групп или отрядов. После выполнения своей задачи по прорыву укрепленного рубежа подразделения шисбр получали новые задачи, как правило, по овладению новых, сильно укрепленных участков и опорных пунктов в обороне противника.

Это было новым в применении инженерных войск. Такое положение потребовало, чтобы управление инженерными войсками включало тактическое управление штурмовыми инженерно-саперными подразделениями в момент прорыва укрепленной полосы со стороны общевойсковых командиров, на чьих участках действуют саперы-штурмовики. Кроме этого, было необходимо непрерывное оперативное руководство штурмовыми частями и подразделениями в ходе всей операции, контроль за правильным использованием саперов-штурмовиков, тактическое и техническое руководство собственно инженерными действиями и инженерным оснащением штурмовых групп со стороны штаба бригады. А отсюда – особые и более сложные требования к штабам шисбр.

Как показал опыт боевых действий в 1943 г., основу эффективной работы штаба шисбр должен был составлять четкий план инженерного обеспечения операции и участия батальонов бригады в инженерно-штурмовых действиях.

Для решения этого вопроса требовалось, чтобы начальник инженерных войск армии обеспечил участие командира бригады в разработке плана операции, ориентирование штаба бригады и получение им приказов по армии, своевременное получение данных о противнике, возможность тщательно отработать и предусмотреть все детали предстоящего штурма и управлять частями бригады.

Исследование показало, что главным участником штурма является штурмовая группа в целом, как при прорыве сильно укрепленных позиций, так и в сильно укрепленном населенном пункте. В обоих случаях саперы-штурмовики не только обеспечивали штурм в инженерном отношении, но и непосредственно участвовали в нем.

К концу 1943 г. штурмовая группа в обобщенном виде состояла из подгруппы разведки и разграждения, подрывной подгруппы, огневой или подгруппы закрепления и подгруппы усиления.

Оснащением подгруппы разведки и разграждения являлись средства разминирования и разграждения – миноискатели, щупы, кошки с веревками или тросами, чеки, муфточки, крючки, ножницы для резки проволоки, топоры, гранаты, удлиненные заряды и лопаты. Как правило, она состояла из одного-двух отделений саперов-штурмовиков.

Подрывная подгруппа представляла собой одно-два отделения саперов-штурмовиков, оснащенных удлиненными и сосредоточенными зарядами ВВ, штурмовыми переправочными средствами, различным шанцевым инструментом и указанными выше средствами разминирования.

Основу огневой подгруппы составляют, как правило, два стрелковых отделения, усиленных одним-двумя станковыми пулеметами, отделением противотанковых ружей и взводом 50-мм минометов. Кроме этого, в подгруппе имелись сосредоточенные и кумулятивные заряды, ручные и противотанковые гранаты, термитные шары, дымовые шашки, бутылки с зажигательной смесью и средства разминирования.

Подгруппа усиления состояла из одного-двух противотанковых орудий, двух-трех огнеметов, одного-двух тяжелых танков, которые при возможности заменялись самоходными артиллерийскими установками.

Если задача штурма предусматривала уничтожение системы огневых сооружений, неразрывно связанных между собой системой огня, ходами сообщения и препятствиями, то штурмовые группы могли быть сведены в штурмовой отряд.

В целом опыт использования шисбр в 1943 г. определил их основные задачи.

В период наступления на противника в условиях непосредственного соприкосновения основные задачи шисбр состояли в инженерном обеспечении штурма укрепленной полосы противника на наиболее важных оперативных направлениях и прорыве сильно укрепленных позиций противника на всю тактическую глубину.

При преследовании и действиях в оперативной глубине противника на шисбр возлагалось выделение подвижных отрядов заграждения, прикрытие флангов и стыков наступающих общевойсковых соединений, разминирование и оборудование маршрутов, сплошное разминирование местности и населенных пунктов, используемых войсками, постройка дорог, мостов и наплавных переправ.

Кроме этого, подразделения шисбр действовали в составе корпусных и армейских противотанковых резервов совместно с истребительными противотанковыми артиллерийскими полками. В резерве подразделения шисбр производили разминирование маршрутов, сплошное разминирование местности, дорожно-мостовые работы.

Вместе с тем исследование показало, что шисбр зачастую использовались неправильно. Директива начальника инженерных войск Красной Армии № 1236495/с от 27 декабря 1943 г. пресекала неправильное использование шисбр и требовала, чтобы бригады вводились в действие для инженерного обеспечения прорыва сильно укрепленных позиций в тактической зоне обороны противника[132]. После выполнения своих задач части шисбр должны были немедленно выводиться в резерв для приведения в порядок и боевой учебы. Их разрешалось также использовать на разминировании маршрутов, на сплошном разминировании местности или дорожно-мостовых работах.

Таким образом, центральной задачей бригад являлось разрушение и преодоление тяжелых долговременных оборонительных сооружений и препятствий в полосе наступления общевойсковых соединений. Основная задача шисбр заключалась в инженерном обеспечении штурма при прорыве сильно укрепленных полос и укрепленных районов противника полевого и долговременного типа.