"Юрий Анненков. Повесть о пустяках " - читать интересную книгу автора

- Уже о дезертирах?

- Время - деньги.

Так начались разговоры о войне.

Вечером прошел по линии первый поезд в обратном направлении, из
Петербурга: воинский. Солдатам кричали "ура", солдаты пели песни. Много
времени спустя, в 17 году, писатель Апушин записал на обрывке чистой бумаги:

"Пили чай с печеньем, говорили о войне. Не очевидные (для меня и, надо
думать, для остальных ) предпосылки к затяжной бойне, не гибель культуры, не
безумие вдруг ослепшего человечества, не миллионы внезапно приговоренных к
смерти людей - в центре внимания оказались усы Гогенцоллерна. В этот вечер я
постиг обреченность России, и мне представлялась чудовищной людская
недальновидность".

Подумав, Апушин пометил эти строки задним числом: Июль 1914.

20

Первые признаки существования Дэви Шапкина обнаружились в кинематографе
"Иллюзион". В "Иллюзионе" Шапкин служил тапером. Никто не спрашивал, откуда
Шапкин пришел в "Иллюзион", и никто не удивился бы, если в метрике Шапкина
против "места рождения" стояло бы слово "Иллюзион". Но, играя, Шапкин так
изумительно вскидывал руки, что с ним нельзя было не познакомиться. Коленька
Хохлов разговорился с ним в антракте, когда, прислонившись к пианино, Дэви
зубочисткой чистил ногги. Он был прирожденным музыкантом. Даже и вне
кинематографа "Иллюзион" Дэви Шапкин мог без устали играть танго своего
сочинения. Дэви быстро хмелел от водки. Он взмахивал руками, рассказывал
еврейские анекдоты, почесывал себя между лопаток, не умел сидеть на месте,
затевал споры. Больше всего любил Шапкин спорить о литературе: наступал
вплотную на собеседника, накапливал слюну в углах рта и теребил свои бачки
(Дэви Шапкин отращивал бачки).

- Вы говорите - Гейне! А Моисей? - вскакивал Шапкин из-за пианино. -
Моисей, по-вашему, не написал скрижалей? Это вам не литература? Фунт изюму,
что? Это, правда, короче самого Петера Альтенберга, но это же - красиво!

Подымался хохот. Шапкин едва поспевал за своей скороговоркой.

- Вы смеетесь над Шапкиным? Вы думаете, что он ничего не может делать,
кроме кекуоков в "Иллюзионе"? Но, знаете, смеется тот, кто хорошо смеется.

Студенты-юристы Покидов, Темномеров Миша и Фаробин Ромка уходили на
фронт в пехоту, гражданец Керн - в кавалерию, и два технолога, Сурков и
Неустроев, - с автомобильной ротой.

- Ах, оставьте, на самом деле, действительно! - кричал Дэви Шапкин. -
Война, я знаю, необходима, потому что она прекрасна, что? Кровь очищает.