"Александр Анисимов. Игры богов " - читать интересную книгу автора

сошел на землю, явившись людям в обличье гигантского василиска с тонкими
паучьими лапами и мощными бугристыми клешнями. Гнев Райгара обрушился на
всех женщин города, то ли потому, что бог не успел рассмотреть, какая
именно из прихожанок оскорбила его, то ли из-за того, что для него все
смертные были на одно лицо. Райгар, обхватив город магической стеной, через
которую не мог пробиться ни один человек, принялся бродить по улицам,
нападая на каждую женщину, которую встречал. Хватая очередную жертву
клешней, Райгар другой напрочь отрывал женщине голову, после чего, бросив
искалеченное тело, начинал новую охоту. От гнева Райгара не ушла ни одна
женщина. Через сутки после нашествия Безумного бога в городе осталась едва
ли не треть населения: все остальные были мертвы или сошли с ума.
А Халиок почему-то прочел эти слова еще раз:
- ...Но превосходящего по жестокости даже Незабвенного Райгара. И по
вине его случится множество войн, которые повлекут за собой жуткие смерти.
В сердцах людских поселится страх и страдание, которое они станут звать
свободой.
И первым среди них будет Дагмар, властелин Мэсфалъда. Не понимая
истины, он станет искать ее в силе. Земли, принадлежащие ему, будут расти
день ото дня, пока не...
Тут маг сделал многозначительную паузу, призывая Дагмара ко вниманию,
но тот вдруг с необычной ясностью вспомнил события первых дней его прихода
к власти. Десятки виселиц, стоящих большим кругом на базарной площади
Мэсфальда.
Выпученные, остекленевшие глаза, с ненавистью и укором смотрящие на
каждого, кто рисковал приблизиться к месту массовой казни. Вдоль дороги,
ведущей к главным город ский воротам, были воткнуты сотни острых высоких
кольев, и на верхушке каждого была насажена окровавленная голова: то
человека, то эльфа или сида, то дубовика, то лоба или йотуна. В первых
рядах находились даже две головы единорогов, рога их были безжалостно
спилены и воткнуты каждому в правый глаз. Тела валялись тут же, у кольев,
никем не убранные... Дагмар же лучше всего помнил дождь. Холодный дождь,
бивший ему в лицо, когда он самолично тяжелым мечом резал глотки
непокорным. Все это было слишком давно...
Дагмар дернулся, будто от удара... Но нет, это всего лишь память. Злая
и жестокая память снова проснулась, кольнув в самое сердце. А ведь он
старался забыть об этом. Он пытался забыть все тридцать лет - и не мог.
Почему монах сравнил его, Дагмара, с Незабвенным Райгаром? Бог жесток,
потому что безумен. Дагмар же вынужден был расправляться с непокорными -
это тоже жестокость, но жестокость оправданная: нельзя строить новый мир,
имея за спиной старых врагов, ожидающих лишь удобного случая, чтобы
поквитаться за былые обиды. Существ же, родившихся на Изнанке Мира, начиная
от вигтов и оборотней и заканчивая озерными девами и цвергами, вообще
нельзя было оставлять в живых - эти ни за что не приняли бы новую жизнь. А
ведь они были еще опаснее непокорных людей, и, если бы им пришло в голову
вступить в союз со смертными, Дагмар не удержался бы на троне и дня.
Король Мэсфальда не считал себя виноватым ни в чем, но почему-то
изредка, в самую тяжелую минуту, ему вспоминалась картина казни.
Халиок, искоса поглядывая на короля и прекрасно понимая, какие мысли
бродят сейчас у того в голове, не произнес ни слова; он лишь продолжил
чтение: