"Андрей Аникин. Вторая жизнь (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Спит, - подтвердил я.
- Умаялся. Я ночью к двери подходил, слышал - рассказывает вам
чего-то. Наш доктор его любит, вроде на отдых в больницу берет.
- А кто он?
- Да чиновник, на почте здесь служит. Николай Иваныч Никонов
прозывается. Несчастный он человек. Вдовый, неприкаянный, пьяница
горький... А вам, глядь, ваше благородие, полегчало.
- Полегчало. Нет ли чего поесть, Прохор?
Я хлебал суп, а память возвращала историю Эн-прима. Итак, Эн-два был
Никонов, жалкий могилевский чиновник. Зачем же он придумал себе этого
двойника? И как придумал!
Через час примерно Никонов закашлял во сне, в груди у него
заскрипело, как в старых настенных часах, и он открыл глаза.
...Разговор у нас плохо клеился, и я почувствовал, что с нетерпением
жду продолжения. Но скоро понял, в чем дело, позвал Прохора и дал ему
денег. Выпив, Никонов сначала повеселел, а потом надолго замолчал.
Рассказывать он начал, когда стемнело. Сначала говорил неохотно, как бы
через силу, но скоро вечернее лихорадочное оживление вернулось к нему. Он
опять сидел на кровати, вытянув длинные ноги под серым солдатским одеялом.
Говорил он медленно, хрипловато, изредка помогая себе рукой, с которой
скатывался на плечо широкий рукав рубахи.


- ...не умерла и не ушла в монастырь... А он, этот... Эн-прим... О
нем, пожалуй, можно теперь сказать в двух словах.
По сути говоря, жизнь его на этом закончилась. Он продолжал
существовать, но то была, как говорится, одна оболочка. Какой может быть
интерес в истории обыкновенного русского пьяницы? Еще лет пять он как-то
боролся. Ему достали место мелкого чиновника в одной из западных губерний.
Он женился на дочери своего сослуживца, иногда бил жену, иногда плакал у
ее ног. Не скажешь, что было для нес страшнее. Сначала родилась дочь,
через год умерла. Мальчик выжил, но шестнадцати лет, вскоре после смерти
матери, ушел из дому и пропал без вести. Эн-прим был к этому времени
отвратительной развалиной...
Я невольно бросил взгляд на Никонова, тот понимающе ухмыльнулся.
- Вот именно, вы правы. Не стесняйтесь, молодой человек. Кстати,
забыл вчера спросить ваше имя.
Я назвал себя.
- Так вот, много лет его занимала одна мысль. Неужели он не мог
прожить жизнь иначе? Ведь стоило ему сделать в критический миг один шаг,
сказать одно слово, и жизнь пошла бы совсем другим путем. Если бы он тогда
в университете просто сказал своему другу, что проклятый донос - это было
наваждение... И ведь это было наваждение! Если бы он пришел тогда к своей
Наденьке... Это стало его idee fixe. Он думал об этом каждый день и почти
каждый час, а когда напивался, говорил с кем попало. Но его не понимали,
смеялись, а раза два почему-то били...
Никонов замолчал. Я воспользовался случаем и спросил:
- Но откуда вам известны все эти подробности? Ведь это был никому не
известный человек.
- Это был я. Ну, "пред-я", что ли. Поэтому я  н е  з н а ю, откуда