"Артем Захарович Анфиногенов. Мгновение - вечность " - читать интересную книгу автора

В опустевшей деревеньке, лепившейся к берегу Волги, радио не было,
газет не читали, а старший лейтенант Баранов проявлял себя так, что каждый
его бой получал известность и обсуждался. Аэродромная молва, на все
отзывчивая, сама объясняла причины повышенного внимания к
летчику-истребителю Михаилу Баранову: под Сталинград стягивались лучшие
части немецких военно-воздушных сил. Майор Егошин все домыслы и слухи гнал
метлой, но источники, которым можно верить - где они?.. "Радуйся, старых
знакомых встретил! - в сердцах выложил ему однокашник, снятый с боевой
работы по ранению и поставленный во главе разведотделения. - "Мессера",
гонявшие нас под Воронежем, - здесь!" Новость настигла майора на высоком
прибрежном откосе, только что принявшем его экипажи. "Всех привел?" -
спросил разведчик. "Двое на подходе, жду..." Помолчал майор, затыкавший рот
любителям неподтвержденных фактов. Волга, мерцая внизу холодно и остро,
напомнила ему первый сталинградский рассвет... "Начальник штаба планирует
построение полка, - сказал командир. - Как положено, по форме, с
прохождением знамени и захождением в строй..." - "Какое построение... Ты
что... - понизил голос летчик, с курсантских лет, как и Егошин, питая к
пешему строю неприязнь: не дело гордых соколов тянуть носочек, печатать
шаг. - Под Воронежем "мессера" нагличали, теперь они вообще житья не дадут,
того и гляди нагрянут, - чем отбиваться?"
Лучше всех ответ дает Баранов.
Поднимается на задание - в штабах садятся за телефоны, настраиваются на
командную волну, ждут результатов. Двадцати одного годочка, розовощекий, со
свежими впечатлениями еще близкого детства и открытой улыбкой, летчик
Баранов, как заметил наезжавший к авиаторам московский писатель, чем-то
похож на былинного Алешу Поповича. Возможно, похож. Каков собою
древнерусский Алеша, командир полка не знает, запамятовал, главное, считает
Егошин, в другом: Баранов для большинства наших летчиков - сверстник,
погодок. И чином не велик - командир звена... Свой. Миша.
- Здорово отличился, - медлил майор; искушенный в добыче информации, он
и распорядиться ею умел, дозируя и оглашая сообразно обстановке. - Две
победы зараз: одного немца сбил, а другого таранил...
- Ну, Баранов, искры из глаз!
И прежде бывали на фронте летчики, заставлявшие удивленно говорить о
себе, но такого, чтобы оправдывал ожидания изо дня в день жестокой битвы, -
такого не было: что ни вылет, то бой и победа. "Баранов может... что же...
чем черт не шутит, смогу и я", - загорались верой в себя другие: успех много
значит среди бойцов.
Особенно дорог Михаил авиаторам тем, что валит немецких
летчиков-истребителей штучного производства.
- Одно слово - рубака!
- Допек Баранова немец... но действительно истребитель: погибать, так с
музыкой!
- А Дарьюшкину, говорят, трех баб-летчиц прислали, - не удержался,
вставил Егошин, огласил не проверенный пока что факт. - Я понимаю,
связисток, вооружении... куда ни шло. Сработают на подхвате. Но летчиц? В
это пекло? Или в России уже других резервов не осталось? - Он покосился
куда-то вбок и вниз, на локоть собственной гимнастерки, расцвеченный
майорским шевроном.
Резервы - излюбленный конек майора.