"Глеб Анфилов. В конце пути ("Знание - сила", 1959, N 12)" - читать интересную книгу автора

родины, прожившей после него целое столетие. А пока надо было продолжать
разговаривать с самим собой.



4. ТЬМА

Нет, далеко не все свои мысли Алексей выговаривал вслух. Память о Вере
была молчаливой и затаенной, так же как неутихающая боль вверху спины.
Ничего не прошло. Изменилось лишь отношение к себе.
Алексей все время помнил, что астрономический отсек открыт, что перед
входом в Солнечную систему его необходимо закрыть. Иначе в отсек попадет
пыль, а при влете в земную атмосферу - горячий воздух.
Закрывать отсек придется снаружи и для этого необходимо снова выбраться
в космос. Сделать это надо незамедлительно. В последующие дни будет много
дел, связанных с посадкой. Кроме того, Алексей знал, что он очень
возбужден и хотел воспользоваться этим преимуществом, которое могло
оказаться временным. Он чувствовал, как в глубине организма, где-то под
броней наигранной бодрости, копится развитие его непонятной болезни.
Казалось бы, выход в космос не выглядел чрезмерно трудной задачей.
Алексей это делал много раз. Тревога его была вызвана не логически
осознанной опасностью, а скорее обострением подсознательного инстинкта
самосохранения, темным предчувствием чего-то недоброго, ждущего его за
бортом звездолета.
Он тщательно подготовился к выходу. Выключил торможение, ибо с корабля,
резко замедляющего полет, выход в космос невозможен. Зажег прожекторы
наружного освещения "Дианы".
Облачение в космический костюм оказалось болезненным как никогда.
Особенно трудно было продевать руки в плотно облегающие рукава.
"Что ж, - громко сказал Алексей, - костюм предназначен для здоровых
людей".
Зарядил свежий патрон в пистолет-двигатель. Обмотал вокруг пояса
"вожжи" - пару длинных пластмассовых шнуров, предназначенных для
привязывания человека к звездолету. За время экспедиции Алексей ни разу не
пользовался вожжами. И он, и Вера целиком полагались на
пистолеты-двигатели.
В тамбуре Алексей сначала немного успокоился. Там привычно гудел насос
откачки воздуха. Потом с шипением ворвалась в скафандр дыхательная смесь.
Но вот машинный шум утонул в образовавшемся вакууме. Отодвинулась выходная
заслонка. За ней во всей своей грозной наготе встала черная сверкающая
бездна.
И тогда начало сбываться то, чего он инстинктивно страшился.
Иглы звезд сразу обожгли глаза. Казалось, к роговице прилипли
раскаленные искры, жгучие и ядовитые песчинки. Навернулись слезы.
Невесомые, они не стекали вниз, а от моргания обволакивали ресницы и веки.
Светящаяся Вселенная будто сжалась в кулак, потеряла расстояния, глубину,
ширину.
Алексей зажмурился, но тут же заставил себя вновь взглянуть на небо.
Свет мира лишился дискретности, сделался сплошным, неразборчивым, мутным.
Подобное случалось с ним только раз - во время предыдущего выхода в