"Ежи Анджеевский. Никто" - читать интересную книгу автора

львов и воя волков, этих бывших людей, превращенных волшебницей, нимфа
Цирцея доверила мне одну тайну, и поверьте, достойные мужи, что то была
тайна, тщательно охраняемая богами. Цирцея сказала: Я знаю, что в некий день
ты меня покинешь. Ищущего можно убить, однако уничтожить снедающий его
таинственный голод невозможно. Так что задерживать я тебя не буду, когда ты
пожелаешь искать свой жребий. Но так как я тебя люблю, я открою тебе тайну,
которой не ведает ни один смертный. Ее когда-то знал прорицатель Тиресий, но
во время его плаванья по морю я омрачила разум его товарищей, и, едва они
сюда явились, я обратила его в льва, а их в волков. - Это он, Тиресий,
рычит? - спросил я, вслушиваясь в звуки, доносящиеся из недр мрака. - Нет, -
отвечала нимфа, - я из жалости отняла у него голос. Но теперь слушай
внимательно! Когда ты оставишь позади Геркулесовы столпы,[6] у которых
кончается власть богов, ты очутишься среди невообразимо огромного и
глубокого моря. Где-то в его беспредельных просторах находится остров..."
- Помню! - вскричал Одиссей. - Я зажмурил глаза, подумав, что, не видя,
я буду лучше слышать, и я спросил: Как же он называется? - Тот остров, -
отвечала волшебница, - это Остров Счастья. - Я снова спросил: И что на
нем? - Она ответила: На том острове живут только счастливые люди. - Все? -
спросил я. - Да, - ответила она. - А что такое счастье? - Не знаю, - сказала
волшебница. - И ты не спрашивай, потому что никто этого не знает. - Даже
боги? - спросил я. Она ж в ответ: Это они предоставили смертным. - Тогда я
сказал: Мое имя Никто. - Это значит "все", - прошептала волшебница.
- И это все, - сказал Одиссей, помолчав.
- Да, - подтвердила Евриклея, - все.
На что Одиссей:
- Теперь я и сам не знаю, что было сном, а что моим рассказом. Где
правда, а где игра?
Евриклея молчала.
- Помоги мне, - прошептал Одиссей.
- Не я дала тебе имя Никто, - еще тише возразила Евриклея.
21. Одиссей и Смейся-Плачь. В тронном зале, который Одиссей особенно
любил, ибо мог там без помех размышлять; пройти туда без вызова дозволялось
только верному шуту. Даже с ключницей у царя был как бы безмолвный уговор
считать этот покой неким святилищем.
- Все размышляешь, божественный Одиссей?
- А ты мне нравишься в золотом ошейнике.
- Я думал, я всегда тебе нравлюсь.
- Тебе не свойственно употреблять слово "всегда".
- Слишком много исключений я видел.
- Ну, в тот раз ты обиделся понапрасну.
- Я опять боюсь, что ты, как давеча в саду, потребуешь от меня
неприличной услуги.
- Хорош из тебя шут, если ты не умеешь сыграть серьезного человека?
- Если надо играть, я не против. Но мне сдается, что ты и сам
развратился, отошел от общепринятого, и меня намерен развратить.
- Ввергнуть в духовный блуд, хочешь ты сказать?
- Охотно поделюсь им с тобой, но при одном условии.
- Если только не потребуешь бессмертия...
- Подари мне золотой поводок.
- Согласен. Только короткий.