"Александр Андрюхин. Семя титана" - читать интересную книгу автора

встревожившись, энергично зашевелился в кресле.
- Что же ты поишь гостью из грязного стакана да ещё без закуски? -
заботливо произнес он. - Нужно достать бокалы и открыть консервы. А это
убрать к чертовой матери!
- Пардон, пардон, - забормотал Воронович, неловко натыкаясь на стул. -
Одну минуту. Сейчас все будет чики-пики, как говорят девочки.
Он по-медвежьи сгреб в кучу грязную посуду и понес на кухню, на ходу
рассыпая пустые банки.
- Я помогу! - вскочила с места Инга, чтобы не оставаться наедине с
Чекушкиным.
- Пожалуйста, пожалуйста! - встрепенулся тот. - А я поставлю музыку.
Она услышала за спиной, как Чекушкин позорно сливает коньяк обратно в
бутылку, и почувствовала, каким сладострастным взглядом обжигает её
ослепительные ноги.
Кухня была омерзительной. Немытые кастрюли со сковородками свалены в
кучу. В них пушились остатки заплесневелой пищи. Стол сплошь заставлен
ковшиками, банками, горшками, из которых торчали окурки. Ведро с мусором
переполнено, и часть отходов на полу. Гостья вздрогнула от мысли, что
сейчас ей все это предстоит отмывать. Но сегодня - дудки! Сегодня у неё
день рождения.
Она брезгливо открыла воду и забрала у Вороновича стаканы. Воронович
сальными руками тут же заграбастал её сзади, и, когда нащупал грудь,
дыхание его сделалось хриплым.
- Не здесь же, - прошептала она, и по щекам потекла тушь.
- Пардон, пардон, - пробормотал Воронович, тяжело вздыхая и опуская
руки.
А мог и не отпустить. Хозяин бы точно не отпустил и полез бы под юбку
рвать колготки. Не зря же Чекушкин относится к самой мерзкой, четвертой
категории. А у Вороновича крепко сидит в мозгах, что перед шурами-мурами он
обязан заставить даму опрокинуть хотя бы рюмку. И ещё поговорить о жидах.
А вот интересно, о чем говорят мужчины первой категории? Может, читают
стихи или рассказывают о внепланетных цивилизациях? Может, разглагольствуют
о европейском образе жизни, о курсе доллара, наконец, о политике. Как это
скучно! В прошлом веке считалось признаком дурного тона говорить при дамах
о политике.
Стол был накрыт заново. Заново разлит по бокалам коньяк и открыты
шпроты в масле. Персонально для Инги были насыпаны в вазу конфеты и
откупорена пачка ананасового сока. Не очень-то шикуют современные
литераторы. И, главное, не понимают, насколько они жалки. А может,
понимают, но прикидываются.
Комната уже была проветрена, и из кассетника доносился рок-н-ролл,
который Инга терпеть не могла. Держа в одной руке бокал, а в другой вилку с
рыбой, бедняжка думала, что стоит ей сейчас сделать глоток - и все опять
покатится по кругу, и то, с чем столкнулась она сегодня под памятником
Грибоедову, уже навсегда провалится в тартарары.
А над душой могильным камнем стоял Воронович и терпеливо ждал. Он
ждал, когда же гостья опустошит свой бокал и они, наконец, будут на равных.
Хозяин дома не сводил с девушки глаз. Он раздевал и пожирал её глазами и,
должно быть, стонал от вожделения. Хоть на секунду провалиться бы под землю
и забыть о них.