"Александр Андрюхин. Казнь за разглашение" - читать интересную книгу автора

издание мне очень нравится.
- Ясно, - натянул улыбку Берестов, с раздражением отмечая, что их
полужелтая газетенка может нравиться только людям недалеким.
Однако Зинаида Павловна не производила впечатления недалекого
человека. Журналист включил диктофон и поставил его напротив хозяйки. Стас,
отодвинув в сторону чашку, начал деловито расчехлять фотоаппарат.
- Четвертого февраля, я запомнила это хорошо, потому что у моего сына
четвертого февраля день рождения, - начала рассказывать женщина, - я пришла
домой очень уставшая. В этот день я обслужила четырех клиентов. Причем на
самых окраинах Москвы. А последней больной я ставила иголки в Одинцове.
Приезжаю я из Одинцова, кидаю у порога сумку и валюсь на диван. Думаю,
отдохну немного, а потом поставлю чайник. На часах около пяти часов. За
окном уже довольно сумрачно. Лежу я вот на этом диване, на котором сейчас
сидите вы, руки, ноги болят, а сна - ни в одном глазу. И вдруг во всем теле
ощущаю какую-то необычную легкость. В ту же минуту вон из того угла
(хозяйка указала на угол рядом с фотографией в черной рамке) брызнул свет.
Ни с того ни с сего от угла до входной двери образовался световой коридор,
метра два в высоту. Он завис между потолком и полом. И вдруг по этому
коридору мимо меня проходит огромный человек атлетического телосложения в
серебристом костюме космонавта. Я как лежала, так и лежу. Не подумайте, что
была пьяной.
- Стоп! - перебил Берестов, покрываясь потом, - этот человек был
двухметрового роста?
- Что вы! Метров пять, не меньше!
- Как же он уместился в двухметровый коридор?
- А кто вам сказал, что он уместился? Я не видела у него ни головы, ни
ног. А видела только туловище от плеч до бедер. Да ещё руки. Руки, кстати,
у него были очень длинные. Наверное, до колен. Потому что кисти его видны
не были, а изгиб локтей был чуть ли не на уровне начала ног. Но фигура у
него была великолепная, да ещё обтянута сверкающим комбинезоном.
- И куда он потом делся?
- Прошел и исчез. А затем исчез и световой коридор.
- Вы испугались?
- Нисколько. Я сама удивляюсь, что отнеслась к этому с полным
равнодушием. То ли от усталости, то ли ещё от чего? Не могу объяснить!
Фотограф пару раз щелкнул фотоаппаратом, а журналист спросил:
- Вы можете зарисовать?
- Да ради бога!
Зинаида Петровна достала из шкафа альбомный лист и тут же синим
фломастером начертила на нем две полосы и между ними наискосок спину
могучего мужчины. Глаза Берестова округлились.
- Почему вы его нарисовали в наклоне? Он шел под углом?
- Совершенно верно! Он шел под углом в сорок пять градусов.
Берестов даже побледнел от волнения.
- Стас, сделай пару снимков рисунка, - попросил он.
Фотограф щелкнул несколько раз со вспышкой и без вспышки, после чего
скучно зевнул.
- Итак, он прошел и исчез, - продолжал Берестов. - Ваша реакция,
насколько я понял, была совершенно нулевой?
- Совершенно верно!