"Лу Андреас-Саломе. Мысли о проблемах любви " - читать интересную книгу автора

Странным образом, но в том, что касается души, а не тела, нам хочется,
чтобы это взаимопроникновение распространялось еще дальше, - так, как это
происходит у амеб. Душой мы хотим того же самого, что и телом: не
растворения в другом человеке, а - наоборот, благодаря своему контакту, -
плодотворного становления, усиления, удвоения, вплоть до плодотворного
роста. В таких же отношениях состоят художник и его творчество. Потому что
автор, даже не соприкасаясь при этом с предметом, пребывает с ним в этом
"амебообразном соитии", поскольку этот предмет оплодотворил его фантазию.

За этой полной аналогией физических и духовных способов выражения
любовного восприятия стоит то, что при этом речь идет только о двух сторонах
одного и того же процесса. Как творческое возбуждение коренится в процессах
фантазии, так эротическое возбуждение, подобно процессу творчества, нельзя
вычленить из фантазии, являющейся его порождающим центром. Несправедливо
относятся к эротическому процессу, если его ограничивают лишь грубым
физическим действием, а все дальнейшее больше не хотят признавать. Но с не
меньшей несправедливостью относятся к нему те, которые его лишь морализуют и
эстетизируют, искажая при этом половую жизнь. Эротическое - это все то, что
относится к изначальной силе притяжения, преодолевая при этом существующую
разделенность и несходство между телесными и духовными проявлениями его
сути, подчеркивая физический момент в духовном и наоборот.

С этой суверенной областью - ведь эротическое являет свой собственный
целый мир во всех его физических проявлениях - пребывают в разнообразных
конфликтах другие области человеческой жизни и различные мнения человека.
Пример тому - то, как часто люди могут одновременно любить и презирать. Я
при этом предвижу, в очень частом случае, что наше "презрение" только
привито и что именно любовь в действительности совпадает с нашей глубинной
оценкой вещей.

Притягательность предмета остается источником сильного опьянения, но
опьянение нашей целостной сущности существует лишь только в пределах
определенных моментов, в то время как в другие моменты наступает уныние,
разочарование. Если эта симпатия возникает в очень чувствительных местах
души, ей противостоят в нашей сознательной личностной направленности очень
сильные пристрастия и оценки: таков исток борьбы между любовью и презрением,
и, странным образом, от каждого человека, без исключения, ожидается, что он
преодолеет свою страсть, хотя никто - даже он сам - не может предугадать,
какие боги в глубине глубин борются тут за его сердце и на какой стороне
может быть самая тяжелая потеря, серьезное увечье.

Как своеобразный итог этих размышлений напрашивается вопрос: почему
любимый предмет так часто настолько мало нам подходит - по сравнению с
большинством симпатичных нам людей - и почему, тем не менее, для нас все
сосредотачивается в нем одном? Почти в каждой любовной страсти живет это
недоразумение и, невольно спрашивая себя о причине выбора и тайне своей
зависимости, мы, как правило, не в состоянии их объяснить.

Это происходит тогда, когда в основе любовной страсти лежит физическое