"Лора Андронова. Подняться на башню " - читать интересную книгу автора

Брасьера уже не давили на него, юноша понял, как он устал от этого города.
Перед ним снова лежала дорога, и это означало, что ему еще есть куда идти.


ГОСПОДИН ПУСТЫНИ

- Верую в Отца нашего Непостижимого. Во всем вижу руку Его, замыслы
Его, свет Его. Верую и преклоняюсь. - Голоса певчих звенели и переливались,
как весенние ручьи. - И нет для меня ничего важнее веры моей, любви моей к
Отцу Непостижимому, восславления Его и служения Ему.
Брат Баулик незаметно потер поясницу. От трехчасового моления на
холодном полу невыносимо болела спина, а шея казалась деревянной и чужой.
Баулик покосился на настоятеля. Глаза пресветлого Юмазиса были закрыты,
тонкие сухие губы едва шевелились. Вся его поза была исполнена достоинства и
вместе с тем величайшего благочестия. - Радуюсь каждому дню, мне
дарованному, каждому солнечному лучу, каждой капле воды, ибо во всем есть
воля Его...
Синяя монашеская роба, которую Баулик носил уже который год, именно в
это утро особенно его раздражала. Грубая ткань немилосердно царапала кожу,
веревочный пояс врезался в бока. Все его большое, мягкое тело протестовало
против такого скверного обращения. Баулик поднял глаза к потолку, и перед
его взором тут же возникла широкая кровать с чистыми простынями, десятком
перин и подушек.
- И покорно все сущее Его власти...
Призывно покачиваясь, кровать развернулась и придвинулась чуть ближе,
От нее веяло лавандой.
- И каждая птаха малая, и былинка перелетная, и каждый цве... цве... -
Пение оборвалось, сменившись гулом возбужденных голосов.
Призрачное ложе опасно накренилось, заколебалось и исчезло. Баулик
печально вздохнул.
- Изыди! - истошно завопил кто-то.
- Нечисть поганая! И как пробралась только?
- Зачаровала привратника.
- Да-да, пусть изыдет! Братия! Изгоните! Икзорсизму на нее!
- Ведьмище окаянное!
- И смотрит! Глаза страшенные!
- Прокий, что стоишь как столб?! Подай святой воды! А?!
- Окропи еретичку!
- Сам окропи! А мне еще жизнь дорога!
С трудом ворочая непослушной шеей, Баулик обернулся. Посреди молельного
зала, между орущими монахами, стояла высокая молодая женщина и требовательно
смотрела на пресветлого.
- Здравствуй, Юмазис, - сказала она. - Извини, что помешала.
Седовласый настоятель вздрогнул.
- Риль? - еле слышно прошептал он, - А ты совсем не... Как будто бы
вчера...
Гостья опустила глаза. Даже издали было видно, как побелели ее плотно
сжатые губы.
- Ты пойдешь со мной?
- В пустыню?