"Леонид Андреев. Gaudeamus " - читать интересную книгу автора

сказать по-товарищески, что она была очень расстроена твоим отсутствием. Она
первая подала голос за сходку.
Тенор. Первая?
Ст. студент. Да... Но вот что вчера меня очень удивило и, признаюсь
тебе, даже огорчило: я заметил какое-то странное и совсем необычайное к себе
отношение со стороны товарищей. Как будто я чужой и даже совсем лишний -
представь себе! Вдруг Паншин - такой неприятный и развязный юноша -
заговорил зачем-то о моих годах; правда, его остановили, и сам я ответил,
что нет двух логик: для старшего и младшего возраста, а есть только одна,
общая и обязательная... все же осталась какая-то неловкость, такой
неприятный осадок. Меня, признаюсь тебе, речь Паншина прямо-таки возмутила.
Куда ты, Саша?
Тенор. Пойду, опять лягу, буду весь день лежать. Я болен. Если кто
будет спрашивать, скажи - Тенор болен. У меня голова болит.
Ст. студент. Хочешь фенацетину? - у меня есть.
Тенор. Нет, не надо. (Уже из-за перегородки.) О чем же вы говорили с
ней дорогой?
Во все время, как речь идет о Дине, лицо Старого Студента выражает
волнение, тем более сильное, что голос свой он вынуждает быть спокойным; и
даже смеется.
Ст. студент. Так, о всяких пустяках... я ей кое-что рассказывал. Между
прочим, ей не хотелось идти прямо домой, и мы немного погуляли.
Тенор громко смеется.
Ст. студент. Чего ты?
Тенор. Петровский рассказывает всем, что ты влюблен в Дину. Верно,
старик, сознайся?
Ст. студент(встает и снова тихо садится, руки его дрожат). Какой вздор!
Если это шутка, то очень... некрасивая. Я же прекрасно знаю, что Дина
Абрамовна... любит тебя, и это вполне естественно. И если я и думаю о
чем-нибудь, так только о том: сумеешь ли ты, Александр Александрович,
оценить эту прекрасную и гордую любовь. Должен откровенно сказать тебе,
надеясь, что ты не поймешь меня дурно: такую чистую и обворожительную
девушку, как Дина Абрамовна, с такой лучезарной огненной красотой, одаренную
таким богатством душевных сил, я встречаю впервые... И я... искренно
поздравляю тебя.
Тенор. А скажи, старик: твоя жена была похожа на Дину?
Ст. студент(мучаясь, но голосом спокойным). Наташа? Нет, она была
совсем другая. Это была скромная, пожалуй, даже не особенно красивая
девушка, очень робкая на людях, - застенчивая, да. Мимо нее можно было
пройти сто раз, не заметив ее, но если кто узнавал ее ближе...
Тенор. Помнится, ты вначале что-то другое говорил - что она была
красива...
Ст. студент. Разве? Это так тебе показалось. Я не мог говорить другого.
Как же я мог говорить другое, когда я так хорошо ее помню. Конечно, помню! И
глаза, и ее улыбку, и тихий голос, все помню. Правда, вся та моя жизнь
как-то посерела, почему-то лучше всего я вижу наши серые бесконечные заборы,
серые дома, - но ее!
Тенор. Ха-ха-ха! А я подумал, что ты уже забыл. Ты, ей-Богу, что-то
другое рассказывал. Финтишь ты, старик!
Ст. студент. Да нет же, как тебе не стыдно! Забыть - это значило бы