"Леонид Андреев. Так было" - читать интересную книгу автора

счастливым и несчастным; мог отнять имущество, здоровье, свободу, самую
жизнь; по его слову десятки тысяч людей шли на войну, убивать и умирать; во
имя его творилось справедливое и несправедливое, доброе и злое, жестокое и
милосердное. И его законы были не менее повелительны, чем законы самого
бога; и еще тем он был велик, что бог никогда не меняет своих законов, а он
мог менять свои постоянно. Далекий или близкий, он всегда стоял над жизнью:
рождаясь - человек вместе с природою, городами и книгами находил короля;
умирая - с природою, городами и книгами оставлял короля.
История страны, изустная и письменная, являла примеры королей
великодушных, справедливых и добрых, и хотя на земле всегда существовали
люди лучшие, чем они, все же казалось понятным, почему они повелевают. Но
чаще случалось, что король был худшим на земле, лишенным добродетелей,
жестоким, несправедливым, даже безумным, - но и тогда оставался он
загадочным, одним, который повелевает миллионами, и власть его возрастала
вместе с преступлениями. Его все ненавидели и проклинали, а он один
повелевал всеми ненавидящими и проклинающими, - и эта дикая власть
становилась загадкой, и к страху человека перед человеком присоединялся
мистический ужас неведомого. И от этого происходило, что мудрость,
добродетель и человечность ослабляли власть и делали ее спорной, а тирания,
безумие и злость укрепляли ее. И от этого происходило, что творчество и
добро бывали не под силу самому могущественному из этих загадочных владык, а
в разрушении и зле самый слабый из них превосходил дьявола и все адские
силы. Жизни он дать не мог, а смерть давал постоянно - этот таинственный
ставленник безумия, смерти и зла; и тем выше бывал трон, чем больше костей
клалось в основу его.
И в других соседних странах так же сидели на тронах владыки, и власть
их терялась в бесконечности времен. Бывали годы и столетия, когда в
каком-нибудь из государств исчезал таинственный владыка; но никогда еще не
случалось, чтобы вся земля была свободна от них. А потом проходили столетия,
и снова неведомо откуда появлялся в государстве трон, и снова сидел на нем
некто загадочный, непостижимый в слиянии бессилия и бессмертного могущества.
И загадочностью своею он очаровывал людей: во все времена встречались среди
них такие, и их было много, которые любили его больше себя, больше, чем жен
своих и детей, и покорно, как из руки самого бога, без ропота и сожаления
принимали от него и во имя его самую жестокую и позорную смерть.
Двадцатый и его предшественники редко показывались народу, и видели их
немногие; но все они любили оделять народ своими изображениями, оставляя его
на монетах, высекая из камня, запечатлевая на бесчисленных полотнах и всюду
украшая его и совершенствуя художественным вымыслом. Нельзя было сделать
шага, чтобы не увидеть лица - одного и того же, простого и загадочного лица,
множественностью своею насильственно вторгавшегося в память, покорявшего
воображение, приобретавшего мнимое вездесущее, как уже было приобретено
бессмертие. И от этого люди, плохо помнившие своего деда, совсем не знающие
лица прадеда, хорошо знали лицо владыки, бывшего сто, двести, тысячу лет
назад. И от этого, как ни просто бывало лицо одного, повелевающего
миллионами, на нем всегда лежала печать тайны и страшной загадки: так
кажется всегда загадочным и значительным лицо мертвого, ибо сквозь его
привычные знакомые черты глядит сама таинственная и могущественная смерть.
Так высоко стоял над жизнью король. Люди умирали, и в земле исчезали
целые роды, а у него только менялись прозвища, как кожа у змеи: за