"Леонид Андреев. Когда мы, живые, едим поросенка" - читать интересную книгу автора

Леонид Николаевич Андреев

Когда мы, живые, едим поросенка

Завтра Рождество - большой праздник, и современный человек, живущий
эмоциями, смутно и радостно волнуется. Не отдохновение нужно для него, как
оно ни дорого для измученного, взвинченного организма - русский праздник
требует от своего прозелита упорного туда: для ног, ушей, глаз и желудка.
Важны для него те праздничные настроения, которые стихийно охватывают массу
и сближают его, современного человека, со всем давно им позабытым, но
дорогим и милым. Та паутина, которая аккуратно два раза в год сметается со
всех русских домов под Рождество и под Пасху, - имеет, если хотите,
символический смысл, и не только стены освобождаются от нее, но и душа.
Современный человек прекрасно сознает, что живет он вовсе не так, как
бы это было желательно, что каждый шаг его, в какую бы сторону он ни был
сделан, удаляет его от желательного. Он очень добр, современный человек, и
хорошо понимает, что такое добродетель; и если ему, невзначай, и приходится
проглотить карася-идеалиста, то у него во рту надолго появляется скверный
вкус, а иногда и нравственная изжога. Он очень чувствителен к чужому горю и
в такой высокой степени отзывчив, что принужден затыкать уши полфунтом ваты
и закрывать глаза, если возле него кто-нибудь закричит истошным голосом
"караул" или ревмя заревет от обиды. Он плачет кровавыми слезами, когда ест
злодейски умерщвленного поросенка, и, надевая на бал сапоги, никогда не
преминет вспомнить добрым и жалостливым словом теленка, из шкуры которого
сапоги сделаны. Даже птицы в вольном воздухе пользуются его покровительством
и защитой, и ничто так не может возмутить его, как жестокое и неделикатное
обращение с невинным воробьем. До совершенства развив в себе способность к
тончайшим ощущениям, он с поразительной ясностью представляет себе
угнетенное состояние судака, из которого приготовляют котлеты, и с
наслаждением мечтает о тех блаженных временах, когда личность судака будет
неприкосновенна, а воробей приобретет возможность защищать свои права по
суду. Вообще, при всяком удобном случае он энергично высказывается против
существования на земле несчастных, кто бы они ни были, и совершенно искренно
желает упразднения болезней, голода, передвижения на конке и всего
остального, что составляет темные пятна на общей мировой картине.
И эта постоянная двойственность между плачем по судаке и аппетитным
пожиранием этого самого оплакиваемого судака весьма явственно ощущается им и
глубоко печалит его. Между его устами и чашей всегда остается пространство,
и в конце концов является прямо-таки необходимым хотя бы путем фикции
уничтожить его и как следует, допьяна напиться любовью, жалостью и широкой
человечностью. Нет на свете такого негодяя, у которого не было бы
прелестного детства, и нет такого детства, в котором весь пышный свет его не
собирался бы ослепительными лучами вокруг какого-нибудь излюбленного
момента. Такими моментами служат преимущественно большие праздники, - и
полнота и прелесть чистых впечатлений бывают так велики, что способны
надолго, если не на всю жизнь, озарять скорбный путь современного
двойственника и манить к себе. Хочется снять с себя позор двойственного
лицемерного существования, во что бы то ни стало хочется быть обманутым, -
старинное желание мира, узаконенное давностью и тем, что изложено оно на
латинском языке, желание, препятствовать которому станет только безумный или