"Олег Андреев. Телевидение" - читать интересную книгу автора

каких-то бородавок. А ведь неделю назад, в "день симпатяг", они показались
ему оригинальными родинками, настоящими "изюминками".
Денис ступил на ползущую вниз гусеницу эскалатора, готовясь к встрече
с новыми проявлениями неудачного дня. Как убого одеты все в этот ранний
час. Естественно! Ведь первыми поездами едут люди, не обремененные успехом,
достатком и вкусом. Все эти "саут полы", "гэпы" и "адидасы" на заспанных
горожанах явно китайско-турецкого происхождения. Оттого-то одежда сидит
мешковато и выглядит, словно "Волга" с мерседесовским значком на капоте.
Он попытался понять, что повергло его в пучину мизантропии.
Скорей всего, раннее вставание. Он не привык подниматься в такое
время. Раньше Денис Хованский жил на Большом проспекте Васильевского
острова и протирал штаны в неком "ящике" на Голодае, позволяя себе вставать
за полчаса до начала рабочего дня и пешком успевая добраться до родной
проходной к моменту появления в ней комиссии по опозданиям. Потом началась
перестройка, "ящик", работавший на казахские и украинские оборонные заводы,
начал "рассыхаться", и вскоре его тихо акционировали и превратили в оптовый
склад тампаксов и памперсов. Денег от аренды хватало только руководству, и
пришлось Денису выбирать новую стезю в жизни. Он немного покрутился в
фирме, варившей двери и решетки, недолго почелночил в Польшу, все потерял,
развелся с женой, разменял свою двухкомнатную на Васильевском и оказался в
бетонной однокомнатной коробке на окраине нового микрорайона Северный.
И вот теперь Денис первым поездом ехал на новую работу - в отдел
рукописных памятников в Пушкинском Доме, где он был реставратором книг и
рукописей. Ему нужно отснять до прихода старшего реставратора несколько
раритетных тисненых кожаных обложек, чтобы потом сделать с них копии для
частной библиотеки одного "нового не очень русского". Денис прощупал через
мягкую стенку сумки пленки и фотоаппарат - не забыл ли?
Он успел вскочить в последний вагон. На сиденьях устроились около
десятка пассажиров, сразу же удобно привалившихся головами к металлическим
поручням около дверей, в надежде доспать. Но Денис не думал садиться. Он
принципиально ездил в метро стоя, чтоб не испытывать затруднений при
появлении пожилых дам - признать их возраст или обидеть невниманием всегда
было для него мучительным выбором. Да и сидячий образ жизни требовал
какого-то разнообразия хотя бы в дороге. У него было любимое положение в
поездках - стоять, прислонившись к переходной двери спиной по ходу
движения. Так можно было, не держась, читать книгу в "дни уродов" или время
от времени поглядывать на попутчиков в "дни симпатяг". Но сегодня его место
оказалось занято - какая-то девица поставила к двери виолончель в футляре,
придерживая его за ручку. Денис вздохнул и поплелся через весь вагон по
скользкому после ночной уборки полу к противоположным дверям. В середине
пути ему пришлось обойти безногого инвалида в голубом берете и камуфляжной
куртке. Его везла на коляске, бесцеремонно наезжая на ноги пассажиров,
одутловатая бабенка-прилипала, которая явно получала плату в конце дня
исключительно натурой. Громкие призывы помочь воину-"афганцу" не встретили
сочувствия - сострадание граждан дремало вместе с ними, - и попрошайки
пристроились у дальнего выхода, чтоб перейти на остановке в следующий
вагон.
"Ничего-то им и там не светит", - подумал Денис.
Он отвернулся и стал смотреть сквозь процарапанную в краске дверного
стекла дырочку на огни, убегающие в темноту тоннеля, словно его, Дениса,