"Николай Андреев. За Русь святую! ("Рыцари Белой мечты" #1)" - читать интересную книгу автора

намеревавшиеся любой ценой отбить "своего адмирала".
Из первопрестольной телеграммой четко указали, как следует поступить...
"Шифром.
Склянскому: Пошлите Смирнову (РВС 5) шифровку: Не распространяйте
никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами
Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные
власти до нашего прихода поступали так и так под влиянием угрозы Каппеля и
опасности белогвардейских заговоров в Иркутске.
Ленин."
В январе эта телеграмма уже лежала на столе у "высокого начальства"...
Дверь камеры отворилась. За Колчаком "пришли".
Однако когда заключенный глянул на конвойных, в глазах его читался не
страх, нет - в них читалась решимость. Лучик надежды еще не погас. Но уже
ничего нельзя было изменить...
Колчак тяжело поднялся, расправил плечи. Один из пришедших зачитал
постановление, а вместо этого мог просто сказать одно слово. Расстрел.
- Разве суда не будет? - лучик надежды угасал с каждым ударом сердца.
Ответом было молчание. Сам заключенный и так понимал, что нет, но
все-таки...вдруг...
Поздно надеяться: постановление уже есть. Значит, все-таки расстрел?
Пусть!
- Какие есть просьбы и заявления? - нарушил молчание вопросом
зачитавший приказ тюремщик.
- Могу ли я встретиться с Анной Васильевной Тимиревой?
- Нет. Есть еще какие-нибудь просьбы?
Колчак качнул головой. Просьб больше не было. Встреча с любимой было
тем последним и единственным, чего еще хотел обреченный на смерть адмирал.
Александр Васильевич вышел в коридор, где его окружили конвойные. Лицо
обреченного было бледно, но на удивление спокойно. Как же разительно
отличалась физиономия коменданта! Тот заметно нервничал, боялся чего-то,
ждал, как бы ничего не пошло не по плану...
А из волчка двери одной из камер возлюбленная не успела взглянуть в
последний раз в жизни на своего любимого. Только краешек шинели, лоскут
ткани...Его образа Анна Васильевна никогда не забудет. Лишь им одним
Тимирева будет жить еще долгие и долгие годы. И через много лет сердце будет
биться, едва мелькнет в мыслях лицо любимого...
Полвека не могу принять -
Ничем нельзя помочь -
И все уходишь ты опять
В ту роковую ночь.
Но если я еще жива
Наперекор судьбе,
То только как любовь твоя
И память о тебе.
Эти строки Анна Васильевна оставит в тысяча девятьсот семидесятом году.
Уже пятьдесят лет не будет земле "милой химеры в адмиральской форме"...
Вышли в дежурную комнату. Снег хрустел под ногами. Было необычайно
морозно, хотя заключенный свершено не замечал холода, как и его конвоиры.
Обреченный потянулся к платку, делая вид, что вытирает пот со лба. Уголок
ткани был уже у самого рта, когда один из конвоиров почуял неладное и рванул