"Иво Андрич. Повесть о соли" - читать интересную книгу автора

а иначе и быть не может, не слушай свою жену, вели ей прикусить язык и не
будоражить и без того взбудораженное село. Изнеженная она и жадная. Снизу
она родом, и теперь, когда беда к нам пришла, тянет ее вниз, там у нее
корень и исконная родня. Но пусть наших не трогает, слышишь, я, старуха
старая, на пути ей стану, скверная молва пойдет.
В разговор вступили два других брата. Они соглашались с матерью, но
старались успокоить ее и смягчить ее слова своими словами, которые не меняли
сути дела. Радин молчал, не поднимая глаз.
Тихо и незаметно входят раздоры в крестьянскую семью, не сразу их и
увидишь. Люди чуть больше молчат да быстрей расходятся после еды. Встречаясь
по делу, отворачивают головы и отводят глаза. Отдыхают порознь и без былого
веселья. Едва ощутимые, мелкие приметы. И, однако, чувствуется, что в недрах
семьи, словно в вулкане, кипят и бурлят скрытые силы. Напряжение нарастает.
Все готовы говорить о чем угодно, только не о том, что является причиной
распри и несогласий, хотя думают лишь об этом, задают вопросы, припасают
ответы, а стоит разразиться скандалу, каждый вступает в него с готовыми
обвинениями и с припасенными ответами на чужие нападки.
Распря из-за соли тлела долго, но и сейчас, когда о ней открыто
заговорили, ясно, что она пока не до конца созрела, хотя очень скоро это
произойдет, и тогда ее не уймешь. Несогласие пришло не только в эту семью -
много месяцев, как крестьянин волей-неволей вынужден думать о соли и о своих
бедах из-за нее.
Годами уже ни один человек из села не спускался вниз, в долину, где на
обоих берегах Миляцки быстро растет и становится краше турецкое поселение.
(В погожий день хорошо видно белый столб каменного минарета и надгробья
вокруг него.) Село урезывает себя во всем и ограничивает свои потребности,
отказывается от обмена, от купли и продажи, от любых дел вообще, ради
которых надобно спускаться на равнину, запрещая своим ходить "вниз, к
пришлым". Но годы идут, внизу, на равнине, появляются новые лабазы,
постоялые дворы, лавки и дома внушительного вида с горделивыми фасадами, и
селу приходится труднее и труднее. Все бы еще ничего, если б не эта
злосчастная соль и не постоянная нужда в ней. А соль несколько лет не
доходит до них, застревая внизу, в новом поселении. И добывать ее с каждым
годом тяжелее, и обходится она дороже. Однако до сих пор хоть немного да
перепадало крестьянам на плоскогорье. Но с начала этого года ни крупинки
сюда не дошло. Кому нужна соль, тот должен спуститься за нею в долину и
купить ее у турок.
Испокон веку село, как и весь этот горный край, думу думало и горе
мыкало из-за соли. Между солью и человеком - дорогой, но необходимой солью и
проклятым человеком, которому вечно что-нибудь нужно, - всегда кто-нибудь да
вставал: то христианская власть, то новая турецкая вера со своим войском, то
купец из Дубровника и прочие городские перекупщики, то паромщик на реке, то
насильник на большой дороге, то таможня, то пошлина, то случай или невзгода.
Пока со всем этим сладишь и уберешь с пути, останутся на тебе кожа да кости,
так что и соль не поможет. И что от твоего кома достанется на твою долю?
Каждый из них лизнет по разу, вот и нет ничего. И живет человек на этом,
обдуваемом всеми ветрами плоскогорье, пашет и обрабатывает крутые полоски
полей, дрожит над скотиной, мучается с ней, а посолить пищу нечем, потому
что всяк понемногу от его куска отрывает и только ему не от чего отрывать. А
соль - это жизнь. И еда, и кровь, и тепло, и сила, которую можно в мешке