"Иво Андрич. Двадцатое сентября в Белграде" - читать интересную книгу автора

Он поднимал в воздух дома вместе с их обитателями, сжигал школы и музеи,
сеял смерть и разрушение всюду, где только мог, вносил угрозу смерти в
каждый дом и в душу каждого человека.
А на рассвете шестого дня на улицах города воцарилась какая-то
целительная тишина. Однако и она была непродолжительной. Немного
поколебавшись, тишина превратилась в неописуемую музыку смеха, песен и
радостных слез. В этот миг туманного рассвета все окна в домах стали
распахиваться, в них появлялись фигуры мужчин и женщин с поднятыми руками и
озаренными лицами. Все что-то кричали, смеялись и указывали в глубину улицы.
Различались только слова: "Русские! Наши! Русские!" И эти два слова взмывали
вверх, ширились, сливались, словно навсегда должны были остаться связанными
воедино. И уже не только головы торчат из окон, люди вылезают по пояс,
каким-то чудом, вопреки всем законам физики, удерживаясь на карнизах.
Появились и флаги. Ворота, до сих пор запертые на засовы смертельного
страха, лопнули, точно почки весной, из них повалил измученный и униженный,
но бессмертный народ Белграда. Народ, выдержавший то, что казалось
невозможным выдержать, народ, победивший противника, который казался
непобедимым, народ, с которым происходило сейчас одно из величайших
исторических чудес.
После неполных четырех лет того, что называлось словом "оккупация",
того, что было серым, и холодным, и скользким, и тяжелым, и позорным, и
несущим смерть, что имело привкус крови, и желчи, и пепла, что было смертью
прежде смерти, жизнью без тени человечности, того, что являлось совершенным
отражением будущего существования, которое готовил фашизм не только
восторженному Белграду, Сербии и Югославии, но и всей Европе, - после всего
этого внезапное пробуждение от жуткого кошмара, ослепительное сияние, слезы,
которые невозможно удержать, слова, которые застревают в горле, выход из
мрака, который казался вечным, во вселенную неугасимого духа. Освобождение!
Огонек надежды, который человек сберег в душе ценой самых больших
усилий и жертв, превратился вдруг в солнце и теперь согревал, и светил в
вышине, и говорил, что ничто не потеряно, если этот огонек сохранился, что
есть надежда для всех, что еще будет жизнь, радость, и труд, и созидание в
мире красоты и достоинства.
А мимо нас проходят бойцы, точно пришельцы из другого мира:
светловолосые и спокойные парни в касках, в серых советских шинелях,
проходят вперемежку с нашими партизанами, юными, загорелыми и рано
созревшими бойцами из Боснии, Шумадии и Далмации. Люди подбегают к ним,
хотят прикоснуться, увидеть их поближе, одарить. Они рассеянно улыбаются, но
продолжают неудержимо двигаться вперед с винтовками наперевес, устремив
взгляд на противоположный берег Савы, где время от времени еще стучит
тяжелый пулемет и шипит мина.
Улицы усыпаны разбитым стеклом, которое хрустит и скрипит под ногами,
точно снег в ясный зимний день. Зияют разбитые окна и пробоины от мин и
снарядов на фасадах домов. Всюду, цепляясь за ноги, свисают оборванные
провода. Мертвыми тушами стоят разбитые танки и обгоревшие грузовики. В
воздухе - запах гари. Огромное октябрьское солнце поднимается над Белградом.
Проходят все новые и новые толпы людей, окликают друг друга, обнимаются. А
на клочке пустой земли, откуда открывается вид на Земун, советский солдат,
совсем мальчишка, кричит своим товарищам, которые волокут в глубину улицы
противотанковое орудие: