"Иво Андрич. Рассказ о слоне визиря" - читать интересную книгу автора

свете, никто уже и не думал об их осуществлении. На следующий вечер снова у
костра разыгрывалось воображение и начинались разговоры. Если иногда в виде
исключения и зайдет речь о вчерашних предложениях, то уже несерьезно, и дело
обычно завершалось какой-нибудь новой историей. Так возникла и эта история
об Алё и слоне.
Была сентябрьская ночь, теплая и ясная. Пьют те, кто варит повидло,
разговаривают те, кто сидит без дела у костра, попивая кофе и ракию или
покуривая. Мило человеку каждое слово, которое он сам скажет, и все, что
видят его глаза и чего коснутся его руки.
Жизнь нельзя назвать ни легкой, ни свободной, ни обеспеченной, но о ней
можно сколько угодно мечтать и говорить - мудро, проницательно, с иронией.
У одного костра особенно громкий гомон. Вокруг Алё Казаза* собралось с
десяток торговцев, из тех, кто "поплоше", но именно поэтому и самых
беспокойных.
______________
* Позументщик (тур.).

Алё - владелец маленькой, но хорошей и многим известной лавки шелковых
изделий, где плетут шнуры и тесьму, продают шелковые кошельки и пояса.
Казазы ведут свой род от большой и крепкой, теперь уже вымершей семьи
Шахбеговичей. Одна ее ветвь в силу обстоятельств осталась без земли,
занялась ремеслом и вот уже больше пятидесяти лет удерживает свое место в
цехе позументщиков. Отсюда и происходит их прозвище. Все они считались
хорошими людьми и искусными мастерами. Таков был и Алё, только слыл он
чудаком и оригиналом. Высокий, плотный. Румяное лицо с черными смеющимися
глазами, обросшее черной редкой неровной бородой. Его любили как шутника,
наивного и беззлобного, мудрого и славного, как человека, который умеет и не
боится сказать то, чего другие не скажут, и сделать то, чего другие не
решились бы сделать. Трудно было понять, когда он смеется над всем светом, а
когда позволяет другим смеяться над собой, когда у него под шуткой
скрывается правда, а когда он шутит над тем, что другие называют правдой.
Юношей он ходил с войском под началом Сулейман-паши в Черногорию, где
выдвинулся столько же благодаря своей храбрости, сколько и благодаря своим
шуткам.
Алё не успел еще сесть, а его уже засыпают вопросами:
- Алё, мы вот спорим, что на свете хуже всего и страшнее всего, а что
лучше всего и слаще всего.
- Хуже всего ветреной ночью оказаться в черногорских скалах, когда
впереди один отряд черногорцев, а за спиной - другой.
Отвечает Алё быстро, не размышляя, как по писаному, но затем сразу
останавливается, умолкает и задумывается. Все пристают к нему, требуют
ответа и на второй вопрос. Он долго смотрит блестящими черными глазами,
упрямыми и озорными, и наконец тихо говорит:
- Что слаще всего?... Что милее всего?... Что слаще всего, да?... Да
это может спрашивать только дурак, а каждый умный человек сам знает, что
слаще всего. Это знают, об этом не спрашивают... Отвяжитесь!
Но после первых невинных шуток разговор вдруг переходит на слона.
Обычные жалобы, угрозы, похвальбы. Кто-то предлагает выбрать пять человек из
чаршии, с тем чтобы они пошли к визирю и открыто пожаловались ему на слона и
его слуг.