"Иво Андрич. Байрон в Синтре" - читать интересную книгу автора

мыслью охватывал это веселое и улыбающееся создание, и мысль эта наполняла
его бесконечным стыдом и неловкостью, безграничным уважением к человеческой
личности - величайшей живой святыне.
Он продолжал переминаться с ноги на ногу или медленно обходил вокруг
девушки, которая непрестанно поворачивалась к нему, не отводя глаз от его
взгляда и следя за каждым его движением. Байрон пытался что-то говорить. Ему
казалось, будто она тоже что-то говорит. Так они глядели друг на друга и
кружились на месте, точно два зверька, маленький и большой, что обнюхивают и
изучают друг друга, прежде чем начать странную игру, в которой будут
чередоваться ласки и обиды. И пока, как заколдованный, он топтался вокруг
нее, его чувства обострились до чрезвычайности. Он видел чистые белки ее
глаз, какие бывают только у примитивных, совсем молодых женщин, и блестящие,
как топазы, зрачки. И на расстоянии, отдельно от всего, ощущал аромат ее
смуглого тела и сухих волос, запах ослепительного полотна, выбеленного
солнцем. Казалось, в нем не один человек и каждое его чувство живет лишь
собой и столь интенсивной жизнью, что это одновременно и обогащает его, и
умерщвляет. Теперь он мог сказать, что знает цену истинному восторгу и
забвению! В аду, чем является, по сути дела, жизнь человека, живущего
чувствами, подобные мгновения редки - это неожиданные оазисы, в которых
нельзя ни остановиться, ни задержаться.
Тут снизу, из темных кустов, в которых пропадала дорога, донеслись
голоса. Байрон вздрогнул, словно пробужденный от сна, и продолжил свой
прерванный бег по крутизне, даже не попрощавшись с удивленной девушкой.
Он долго бродил по узким тропам и кручам. Наконец они сами привели его
к дворцу, от которого он ушел. На каменных скамьях его уже ожидали спутники.
Они возвратились в Лиссабон тем же путем, каким и приехали, как
предлагали его спутники и чему прежде Байрон так противился. Теперь он не
произнес ни слова. Он вообще был тих как ягненок и полон какого-то особого
внимания не только к людям, но и к вещам.
Последующие дни он провел так, как виделось ему в самых спокойных и
самых прекрасных мечтах. Босоногие лиссабонские рыбачки, которые
подталкивали друг друга локтями и пересмеивались, слыша, как он
разговаривает сам с собой возле моря, и считая его безумным, были не правы.
Он был не один и разговаривал не с призраком. Он обращался к образу
незнакомки, которая живет в Синтре, имеет кровь, сердце, глаза и,
разумеется, родителей, дом, имя. Но это куда менее важно. Он хотел назвать
девушку именем плода или минерала, но передумал - это, на его взгляд, как-то
умалило бы ее и ограничило. Мысленно он привык называть ее Маленьким
созданием - Little creature, но произносил это имя не как слова. То был один
короткий выдох сквозь сжатые губы, который едва касался неба, и тем не менее
его было достаточно, чтобы вместить ее целиком. Здесь, на небе, Байрон
ревниво задерживал воздух и долго его смаковал.
Через некоторое время он покинул Лиссабон и Португалию. Он видел другие
страны, разговаривал с мужчинами и шутил с женщинами. Но хранил и лелеял
свою тайну, пряча ее под словами, вещами и образами, и мог упиваться ею,
нисколько не выдавая себя. Он связывал с ней определенные слова и, если
кто-либо произносил их при нем, он, невидимо для посторонних глаз,
наслаждался ее присутствием. В его подписи был один маленький, чуть
приметный росчерк, означавший женщину из Синтры. Лимон, соль, масло и
мальвазия были ее символами. За обедом на двадцать персон он вызывал в своем