"Иво Андрич. Времена Аники" - читать интересную книгу автора

груди. Никем не замеченный, он неотрывно смотрел на людей, сидящих внизу и
видных ему искоса и сверху. Эта картина смущала и волновала его, словно
видение какого-то сна. И, как это бывает во сне, казалось, была чревата
самыми невероятными преображениями. Иностранцы закусывали и выпивали из
блестящего металлического стакана, пускаемого по кругу. И стакан этот тоже
волновал его. Вначале Вуядин боялся, что его обнаружат, ясно отдавая себе
отчет, как это было бы неловко и конфузно, если бы иностранцы увидели попа,
глазеющего на женщин из-за корявой сосны. Но мало-помалу мысли о приличиях и
соблюдении достоинства совершенно покинули его. Проходили часы. Он не знал,
сколько времени так простоял, машинально колупая ногтями кору. Наконец та,
что помоложе, молодая девушка по виду, поднялась и с двумя офицерами по
крутой тропинке направилась в лес. Они прошли под ним, так что он мог видеть
их макушки. Девушка шла, неловко опираясь на палку и покачивая бедрами, а на
ее лице, белом и обветренном от верховой езды, горели пунцовые пятна,
обычные у молодых здоровых девушек после обильной еды на свежем воздухе в
погожий день. А те двое, под соснами, легли, прикрывшись краем одеяла, на
котором сидели.
И, как бы дождавшись завершения действия, поп вздрогнул и, сбросив
оцепенение, побрел домой, старательно обходя лежавшую пару и прячась от глаз
троих, поднимавшихся тропинкой в гору.
Полдень давно уже прошел. На вопрос своего слуги Радивоя, отчего он так
задержался, Вуядин пробормотал что-то невразумительное, не в силах собраться
с мыслями и как-то связно объяснить свое опоздание к обеду. Он расхаживал по
пустому дому и чувствовал на своих плечах свинцовую тяжесть этого дня, себя
самого и земли, жегшей его ступни раскаленными углями. Он сам был высохшим
деревом. Пальцы слипались от смолы. Жажда терзала его. Веки смыкались. Ноги
не слушались. Наконец его сморил тяжелый послеобеденный сон.
Проснулся Вуядин совсем разбитым. Смутной болью всплыло в нем
воспоминание о компании иностранцев в лесу. Он вышел из дома и пошел
напрямик, через каменную осыпь, к сосновому бору. Солнце зашло. На той
поляне никого не было. Скомканные бумажки и станиоль, разбросанные в траве,
тускло поблескивали. В мягкой земле различались еще следы женских ног,
глубокие, косые и, на его взгляд, такие невероятно маленькие! Он пошел по
этим следам, мешавшимся со следами мужских ног и конских копыт. Но Вуядин
внимательно следил за ними, на мгновения теряя их из виду и снова находя. Он
шел. словно в тумане, все ниже пригибаясь к земле, как бы что-то отыскивая
или собирая. Кровь прилила к голове, заодно с темнотой сбивая его с пути и
заслоняя следы. Так он пришел к развилке, где кончалась тропа и начиналась
дорога. Тут они, должно быть, сели на коней. А теперь здесь было пусто и
совершенно темно. На фоне еще светлого неба вырисовывался покосившийся
дорожный столб.
Вуядин пробирался исхоженной тропой, держась оград и выжженных солнцем
обочин, осыпавшихся под ногами. Ночь безоблачная, но духота не спадает.
Дышать тяжело, как будто над головой железный свод. Он перешел через
журчащий поток, не дававший ни прохлады, ни свежести. И оказался в своем
сливняке возле дома, смутно различавшегося в потемках. Отупевший от
усталости, он опустился на землю. А едва немного отдохнул, воспоминания о
виденных сегодня женщинах снова нахлынули на него, а вместе с ними и
сомнение: действительно ли он их видел или просто грезил о них? Совершенно,
казалось бы, безобидная мысль не давала ему покоя. Он вскочил в невероятном