"Иво Андрич. Олуяковцы" - читать интересную книгу автора

руки их выражали ненависть, а потухшие глаза сталкивались с ее большими
янтарными очами. Работала она неумело и рассеянно, и потому, помимо
инстинктивной неприязни и зависти, навлекала на себя еще и презрение. В море
шуршащих орехов, целыми днями стоявшем у нее перед глазами, ей виделась ее
беда и неминучая погибель. Даже ночью ей снилась не зеленая веселая
мостарская равнина, а бескрайняя пустыня, где вместо песка зловеще звенят и
прыгают черные орехи.
Так прошла осень, за нею тяжелая зима, и наступила весна. Ее семья,
видя, что олуяковцы не собираются посылать, согласно обычаю, сноху к родне,
решила отправить к ней младшего брата; тот разъезжал по Боснии с товарами и
должен был навестить ее, посмотреть, как ей живется. Его она любила больше
других братьев; он был очень похож на нее - высокий, красивый, с густыми
русыми волосами и карими глазами. И прежде он был мил ей, а теперь, явившись
нежданно, точно некий ангел-хранитель, он напомнил ей обо всем, что она
потеряла внизу, в Мостаре, и чего не нашла в Олуяках.
Молодой женщине сделалось дурно от счастья, когда на олуяковской круче
на фоне светлого неба показался всадник, в котором в сумерках и сквозь слезы
она узнала брата. Вне себя от радости, она гладила красный конский убор,
каких нет в Олуяках. И после ужина не могла отойти от брата. Муж стоял рядом
и ждал, как терпеливый палач.
Глубокой ночью, решив, что муж спит, она потихоньку пробралась в
переднюю комнату, где спал брат. Она села возле его постели и, хотя он гнал
ее к мужу, долго приглушенно рассказывала про свою жизнь. Рассказала, как
невыносимо ей в этой пустыне, среди упрямых и злых карликов и лесных уродов.
Призналась, что ее выдали замуж за сумасшедшего, который днем выглядит
нормальным и здоровым, но которого по ночам преследуют кошмары: ему кажется,
будто над ним и над их домом нависла угроза. Он нарочно отделился от родных
и ночует с ней в уединенной деревянной хибарке, а не в большом доме
Мудеризовичей. С первой же ночи он держит у изголовья супружеской постели
заряженное ружье, а между собой и женою кладет длинный кинжал. Его мучает
болезненная ревность, ревность с первого взгляда, без всякого повода.
Ревность без любви. Вернее, болезненная потребность мучить и терзать. Она
все делала, чтобы образумить его, пыталась спрятать оружие, но только
вызвала новые подозрения и страхи. Он пригрозил, что сожжет ее живьем, если
она вздумает снова забрать у него оружие. И вот, наработавшись днем, она
ложится в постель рядом с кинжалом и несчастным тайным одержимым. Она плачет
день и ночь. Если слезы не удается скрыть, домашние холодно и тупо говорят,
что так уж подобает молодухе: пусть выплачется, пока не заплакал ребенок.
Во время ее длинного и взволнованного рассказа брат несколько раз
приподнимался. Ему казалось, будто он слышит шум и стук, но она успокаивала
его, гладила его волосы, прижимала к своим щекам его большие красивые руки,
так походившие на ее. И только шептала:
- Милый, родной мой, увези меня или убей. Спаси, как знаешь!
Юноша защищался от ее горячих слов и ласк. Ему надо было собраться с
мыслями, чтобы принять решение.
- Погоди, перестань, посмотрим, подумаем завтра. Я поговорю с ним.
Погоди! Не плачь, не бойся!
Но женщина не отпускала его. Цеплялась за него, словно утопающая.
- Милый, родной!
И, однако, она первая почувствовала запах дыма и гари. Вскочила и на