"Иво Андрич. Путь Алии Джерзелеза" - читать интересную книгу автора

развеялся. Постояльцы так и льнули к нему, тая неосознанное желание
сравниться с ним, а может быть, даже и подчинить своей воле. И Джерзелез с
ними пил, ел, пел и играл в кости.
На другой день после приезда Джерзелез увидел венецианку, проходившую
мимо него со своей свитой. Он кашлянул, хлопнул себя по колену и дважды
громко крикнул ей вслед:
- Аман!*
______________
* Пощади! (тур.)

Джерзелез загорелся. Он не мог усидеть на месте от одной мысли, как бы
захрустели эти нежные косточки в его руках. Близость нежной и красивой
женщины заставляла его страдать. Джерзелез влюбился и, разумеется, стал
смешон. Постояльцы - как приличные люди, так и проходимцы - сразу же
воспользовались его слабостью. Ему давали бесконечные советы, отговаривали,
уговаривали, поддразнивали, а он лишь блаженно разводил руками, и глаза его
сверкали.
Тут как раз случилось приехать известному на всю Боснию певцу из
Рогатицы Богдану Цинцарину. Первой же песней он заворожил весь двор. Даже
монахи, прильнув к окну, жадно слушали певца, а Джерзелез совсем потерял
рассудок. Он сидит за столом среди гостей, весь потный, без пояса; перед ним
сыр и ракия. Гости приходят и уходят, а он все пьет, заказывает и что-то
фальшиво напевает своим низким, рычащим басом. Насмешники издеваются над ним
уже открыто. Богдан Цинцарин, молодой, рано поседевший мужчина, вскидывает
голову (верхняя губа его чуть вздрагивает) и поет. Он поет, а Джерзелезу
кажется, что из него душу вытягивают и он вот-вот умрет не то от избытка
сил, не то от истомляющей слабости. Балагур-фочанец, подсев к Джерзелезу,
подшучивает над ним, и все покатываются с хохоту. А тот глядит на плута,
блаженно выкатив глаза, обнимает его и целует в плечо, пока тот плетет ему
что-то о прекрасной венецианке. Джерзелез порывается вскочить, отнять ее у
кого-то, привести сюда и усадить рядом с собой. Хозяин постоялого двора уже
опасается скандала, но фочанец, нагло улыбаясь, останавливает Джерзелеза:
- Стой, брат, куда ты? Это тебе не трактирщица и не шлюха сараевская, а
знатная госпожа!
Джерзелез, как малое дитя, покорно садится на место и снова поет,
курит, пьет и платит за всех. А слуга строит ему за спиной рожи.
Два дня кутил Джерзелез с гостями, звал венецианку, громко вздыхал и,
заикаясь, невнятно и смешно рассказывал о своей любви. Гости трепали его по
плечу, придумывали разные поручения от прекрасной венецианки, а он, принимая
все за чистую монету, тут же вскакивал, чтобы бежать к ней, но фочанец,
полностью подчинивший его себе, останавливал и усаживал Джерзелеза на место,
давая при этом всевозможные советы и дурачась так, что дом дрожал от смеха.
На исходе третьего дня фочанец с Джерзелезом вдруг ни с того ни с сего
заспорили, как это случается среди собутыльников.
- А что, если она вдруг станет моей? - спрашивал фочанец с наигранно
серьезным видом.
- Не бывать этому, джанум!* - орал Джерзелез, и лицо его сияло от
восторга при одной мысли о том, что прекрасную венецианку хотят отнять и он
сможет за нее биться.
______________