"Иво Андрич. Мустафа Мадьяр" - читать интересную книгу автора

не сводил с монахов неподвижного горящего взгляда, перед которым они, дрожа,
опускали глаза.
- А что, у вас и фирманы* есть?
______________
* Указы султана.

- Есть, есть, бег-эфенди, а как же, все у нас есть.
- И от султана?
- Конечно! И еще от визиря, и еще один - от муллы из Сараева.
- Тогда сложи их все вместе и выбрось! Слышал? А если кто спросит, что
ты делаешь, скажи: так мне велел Мустафа Мадьяр, который несется, как камень
с горы, и не надо ему ни сна, ни хлеба, и нет для него закона.
Уже один его взгляд, безумный и застывший, не предвещал ничего
хорошего; а от этих слов монахам стало совсем не по себе. Мустафа снял с
седла подпругу и, протянув ее младшему, приказал ему связать старшего.
Старший монах сам сложил руки за спиной, а младший стал неловко связывать
его заметно дрожащими руками.
- Крепко связал?
- Крепко, бег.
Мустафа нагнулся, ощупал подпругу и, убедившись, что связано слабо,
молча взмахнул алебардой. Монах откинул голову, и острие вонзилось в плечо
так глубоко, что он без стона свалился на землю. А турок принялся бить его
обухом и бил до тех пор, пока тот не поднялся и вместе со своим связанным
товарищем не пошел перед конем. Кровь струей текла из раны и оставляла след
на дороге. Мустафе вдруг пришло в голову пригнать их в Сараево, к своему
старинному приятелю Юсуфагичу, богачу и известному шутнику. Но дорога пошла
в гору, солнце зашло, раненый монах обессилел, то и дело терял сознание и
падал. Напрасно Мустафа бил его по ребрам древком алебарды так, что
отдавалось, как в пустой бочке. Они свернули в брошенную клеть у дороги.
Монахи тут же свалились наземь один подле другого, а он спутал коня,
расстелил плащ и лег. И сразу погрузился в сон, чего с ним уже давно не
бывало.
Нет ничего слаще быстрого, глубокого сна.
Однако и эта мысль угасла, подавленная туманом и шумом воды. Это
волнуется Врбас, на нем вереницей вырастают плоты, но не тяжелые,
окровавленные, как тогда, во время боя, а легкие. Они плывут, тихо
покачиваясь. И вдруг что-то ворвалось в шум волн, исчезли плоты, а он
оказался на жесткой земле. Откуда-то послышался мерный шепот. Мустафа
вскинулся, быстро открыл глаза и сам почувствовал, какие они невероятно
большие, холодные и такие бессонные, точно он вообще никогда не спал.
Прислушался. Шепот доносился из угла, где лежали монахи.
Раненый монах (это был послушник), предчувствуя близкую смерть,
исповедовался старшему и, хотя получил отпущение грехов, не переставал
лихорадочно повторять слова покаяния и обрывки молитв:
- Славлю тебя, господи боже мой, ибо ты самое большое богатство...
- Что бормочете, мать вашу поганую псам!
Мустафа схватил ружье и выстрелил в темный угол, где были монахи.
Послышался вопль, потом стоны. Он вскочил, накинул плащ и вывел коня, забыв
и про Юсуфагича, и про задуманную шутку с монахами. Поспешно, точно беглец,
вскочил на коня.