"Леонид Андреев. Иван Иванович (авт. сб. Рассказы и повести)" - читать интересную книгу автора

непонятное и все порывался ударить Василия, которого держали за руки
драгуны. Постепенно из криков, ругательств и плача выделились визгливые
слова:
- Этот самый! Этот самый!
Он бесконечно повторял: "этот самый!" - вкладывая в эти слова весь свой
страх, и ненависть, и обиду...
Толстый офицер неподвижно сидел в седле и тусклыми глазами смотрел
попеременно то на околоточного, то на пленника.
- Так как же? - сказал он, задыхаясь. - Расскажи, как там было.
Покороче!
Иван Иванович рассказал, но не так, как было, а по-своему, и главным
виновником нападения выставил Василия. И все время тыкал в него пальцем и
кричал;
- Этот самый!
Василий молчал, был страшно бледен, и губы его дрожали. Снизу лицо его
озарял чистый, еще не загрязненный снег, сверху падал на него отсвет
холодного, белого зимнего неба, и не было уже молодости в этом лице, а
только смерть и томление смерти. Сразу все кончилось. Сразу обрывалась
жизнь, которая еще сегодня цвела так пышно, так радостно, так полно.
Все и навсегда кончалось: глаза не увидят, и уши не услышат, и мертвое
сердце не почувствует. Все кончилось.
- Так как же? - сказал офицер. - Надо его расстрелять. Он вас
расстрелять хотел, а мы его расстреляем. Вот и будет хорошо.
Солдаты уже прицелились, когда офицер широко раскрыл глаза и закричал:
- Стой! Вы куда же это его поставили, а?
Солдаты не понимали.
- К окнам поставили, идиоты! Стекла побьете.
К стенке поставить. Ну, так. Валяй! Нет, погоди. Ты, слушай, отвернись!
Не понимаешь? Спиной стань.
Он тихо ответил:
- Не хочу.
- Что? Что ты там бормочешь?
Он так же тихо повторил;
- Не хочу.
Иван Иванович громко засмеялся. Толстый офицер перевел на него тусклые
и странно-добродушные глаза и сказал:
- Чего вы смеетесь? Это его дело. Не хочет, так не хочет. Ну, валяйте.
Когда все кончилось, офицер приказал одному солдату отдать свою лошадь
Ивану Ивановичу, а самому сесть позади товарища. Уже тронулись и перешли
на рысь, когда офицер внезапно закричал:
- Стой!
Остановились. Офицер тяжело повернулся к околоточному и озабоченно
спросил:
- А шашку-то вы взяли?
- Вот она! - весело ответил Иван Иванович.
- Ну то-то. Трогай!
Теперь Иван Иванович чувствовал себя еще лучше, чем утром. В том же
новом пальто он ехал на лошади, рядом с настоящим офицером, и хоть сильно
подпрыгивал, но держался крепко. Жаль только, что публики не было: улица
была пуста, и где-то за белыми крышами бухали пушки.