"Князь Владимир Старинов (часть 1, Черновик)" - читать интересную книгу автора (Садов Сергей)

Глава 16

Еще на базе инструктора обращали внимание на то, что половина успеха дела – умение распоряжаться своим временем. Потом он сразу завел определенный порядок, которого и старался придерживаться. Утром принимал своих вассалов и подчиненных: Лигура, Филлипа, Арвида, Гирона и остальных, с которыми разбирали текущие вопросы, уточняли методику подготовки войск, набор новобранцев, методы оплаты. Потом Володя отправлялся уже на личную инспекцию, в основном к плотникам и кузнецам, которые по его чертежам мастерили стрелометы. Здесь Володя к проблеме подошел основательно еще когда начиналась осада Тортона. Разыскал мастеров, объяснил принципы организации работы, а потом внимательно отслеживал что и как идет. Сейчас здесь его вмешательства почти не требовалось, но было много вопросов чисто технических.

Идея же заключалась в том, что первый механизм изготавливали высококлассные мастера под личным присмотром Володи, потом стреломет разбирали на запчасти и каждую деталь отдавали уже обычным подмастерьям, старательным и аккуратным, которых всегда большинство. И они по модели делали точную копию детали. Каждому такому подмастерью раздали специальное клеймо, которое они и выжигали на своих деталях после того, как заканчивали работу. Дальше все это сваливали в одну кучу, брались части наугад и собирался стреломет. Если какая часть оказывалась сделана не совсем точно главный мастер смотрел на клейма изготовителя, а потом популярно объяснял ему как он не прав и что к своей работе надо относиться с прилежанием. Первоначально эта система не очень хорошо работала, процент брака был очень велик, но для Володи тут важно было не готовые осадные машины, а отработка технологии их изготовления, потому на процент брака он обращал мало внимания, зато постепенно накапливался запас хороших запчастей из которых и собирались баллисты, стрелометы, требуше, «скорпионы». Мастера же уже без подсказок придумывали способы быстрого и прочного соединения разных деталей, а за счет унификации могли быстро заменить вышедшую из строя часть. К тому же сбор и разбор даже большого требуше проходил намного быстрее, чем установка обычных. Это оценил даже герцог Алазорский, который наблюдал за испытаниями.

– Это ты сам такое придумал? – поинтересовался он, наблюдая, как рабочие выхватывают из кучи нужные детали, собирают сразу три «скорпиона».

– Нет. Это у нас давно так сделано. Система называется стандартизация и унификация. Правда тут сложнее, поскольку слишком много различных мер и часто они не согласуются друг с другом. У нас же система измерений общая для всех. Потому когда я говорю, что надо изготовить что-то длиной три метра, то любой мастер и без модели сделает все, как надо. Здесь же приходится сначала шаблон изготавливать. И если в нем допустить ошибку, то она размножится и на остальные механизмы.

– Весьма остроумно. Весьма… Надо будет этих рабочих…

– Не дам. Я их лично отбирал и лично готовил. И, кстати, все они зачислены в штат полка. Точнее часть идет в штат полка, а часть в отдельный инженерный батальон. Я как раз туда людей набираю. А вот и его командир – инженер Саймон Оргин.

Инженер, совсем еще молодой человек, недавний выпускник столичного университета, приехавший погостить в Тортон к родителям, соблазнился Володиными посулами и согласился возглавить новое и непонятное подразделение. Его энтузиазм еще больше вырос, когда ему объяснили чем придется заниматься.

– Пока набрал сто пять человек, – сходу сообщил он.

– Значит можете приступать к тренировкам. Лигуру я уже говорил, так что сержантов он тебе даст. Ты же пока подумай, что нужно для работы. А чтобы лучше думалось, вот задание: когда герцог Ансельм отходил он приказал разрушить мост через Орту и там сейчас переправа возможно только на пароме. Задача: представь, что наша армия двигается к Эндории и на ее пути река Орта, через которую не перекинут мост, необходимо в максимально короткие сроки обеспечить переправу армии на другой берег со всеми обозами и кавалерий. Пока будете налаживать переправу, смотри какие инструменты нужны твоим людям, как лучше организовать работу, тут полагайся на своего заместителя, он бывалый солдат, так что поможет. Твоя задача смотреть и учиться, искать способы облегчения наведения переправы… Да что я говорю, мы уже обсуждали это.

Оргин кивнул и умчался выполнять поручение. Ленор с сомнением поглядел ему вслед.

– А справится ли? Тебе нужен военный инженер.

– Где б его взять. В Тортоне есть фортификатор, но стоило мне заикнуться о нем, как Роухен чуть живьем меня не съел.

– Если нужен, так прикажи только…

– Да нет. Забирать единственного толкового инженера отсюда нельзя. Я лучше в столице поищу кого подходящего. А про Оргина ты зря так – он очень честолюбив и к тому же сообразительный. Уверен, он все сделает как надо. Ну и я, если что, подскажу.

– У тебя очень большой багаж знаний во многих областях, как я заметил. И выделить целое подразделение для инженерных работ… – Ленор с сомнением покачал головой.

– Меня же специально готовили, – пожал плечами Володя. – А учить у нас умеют. По поводу же подразделения – это у нас называется специализация. – Мальчику пришлось дролго убеждать своих соратников, что инженерное подразделение нужно, не убедил и просто приказал. И вынужден был сам им заниматься. С точки зрения местных это чрезвычайно расточительно отдавать людей, которые могли бы воевать в не боевую структуру. Инженер да, нужен, переправу навести, при осаде помочь, а работать и солдаты могут. В крайнем случае местных крестьян согнать. Только в исключительных случаях к армии могли приписывать плотников и кузнецов, когда ожидалась большая осада. Например как сделал Эрих, когда у него значительная часть людей состояла из рабочих. Но Эрих славился странностью во многих делах и часто делал то, что до него никто е делал. – Это не значит, что солдаты будут прохлаждаться, когда нужно будет что-то сделать, но костяк должен состоять из профессионалов своего дела – так меньше неприятных сюрпризов будет. Ладно, здесь нормально пока, пойду домой.

Возвращаясь после таких объездов, как правило они заканчивались часам к трем или четырем, мальчик садился за книги и занимался тем, что герцог Алазорский называл бумагомарательством. Он никак не мог понять почему князь уделяет столько времени совершенно никчемному с его точки зрения занятию. И все убеждения Володи, что именно на эту писанину он возлагает главные надежды не могли его переубедить. Тогда мальчик просто перестал обращать внимания на ворчание герцога и молча делал свое дела: выписывал законы и договора ганзейского союза, выписывал местные обычаи и акты под статусу «Вольного города». Потом соединял местные обычаи и земные законы, выстраивая стройную систему законов. Понимая, что в одиночку он такое не потянет, Володя без зазрения совести копировал целые абзацы, соединял с местными законами и обычаями, выстраивая единый судебник. Поскольку для него сейчас важнее было положение о вольных городах, то именно им он и занимался в первую очередь, по пунктам прописывая права и обязанности сторон, разграничение полномочий и собственности. Четко определял, что принадлежит синьору, а что находится в собственности таких городов. От этой части тянулось гражданское законодательство, наследственное право. Понимая, что многих веще он просто не понимает и не знает в здешнем мире, в сомнительных местах оставлял пробелы, полагая оставить их заполнение местным. Вся эта работа была очень кропотливой, требующей внимания и аккуратности, даже педантичности. Давно бы бросил все к чертям собачьим, но… когда он говорил, что именно на это возлагает основные надежды – он ничуть не преувеличивал.

Вечером приходила Аливия с братом и Володя отдыхал, занимаясь с ними. Продолжал учить девочку языку, ее брата математике, учился сам. Когда был свободен вечером Абрахим Винкор учил с ним языки. Утром же все начиналось по новой: зарядка, с повторением изученных имерийских или тралийских фраз, легкий завтра и прием посетителей. Утром дом вообще превращался в проходной двор.

Через две недели таких нагрузок Володя готов был завыть. Плюнув на все, отправился на прогулку. С ним поехал и герцог Алазорский. Мальчик не возражал – герцог был приятным собеседником, умел слушать и очень образованным для своего времени. О делах они не говорил, герцог в основном рассуждал о поэзии и считал, что для благородных умение складывать стихи должно быть одним из главных умений наряду с фехтованием. Володя вспомнил кодекс рыцаря своего мира, где так и было, так же рассказал о самураях. Герцог на миг задумался о кодексе.

– Разумно. Было бы неплохо составить такой свод рыцарских правил.

Поскольку рыцарство по историческим меркам еще только-только зарождалось в этом мире, то единых правил еще не существовало, хотя определенные положения и были. Герцог, судя по всему, задумал объединить их в единый свод.

– Князь, я давно хотел спросить, а что означает ваш герб? Никогда не видел такого.

– Щит и меч? Мы щит и меч империи. Ее защита и ее оружие. Защищаем своих и караем врагов.

– О-о-о… Ваш род долго служил вашей империи?

– Долго, милорд. Но первый дворянский титул мой предок получил около четырехсот лет назад на поле боя из рук царя Ивана 4, или как его называли, Грозного.

– Грозный… это… Свирепый?

– Ну… мне трудно подобрать аналог на вашем языке, я его еще плохо знаю. Нет, не свирепый, это было бы не совсем точно.

– Что ж, я понял. Однако ваш род старше многих родов не то что королевства, но и Тралийской империи. Даже мой род имеет меньшую историю.

Володя на миг даже почувствовал угрызения совести. В отличие от его истории история рода герцога Алазорского была настоящей.

– Я не очень напираю на свое знатность. У нас в империи был один известный ученый, очень знаменитый, с ним даже императоры считали незазорным советоваться, так он из крестьян происходил. Пешком пришел в нашу столицу, поступил в школу, потом закончил университет, в последствии стал академиком и председателем академии наук… гм… ну по вашему главным над всеми университетами страны.

– Интересная, должно быть, личность.

– Сложная, я бы сказал. Полагаю, с ним трудно было общаться на личном уровне – слишком властным был. Но иначе он бы и не достиг всего этого. Так вот, я с ним согласен, что человек, кичащийся своими славными предками похож на картошку.

– На картошку???

– Да. У нее тоже все самое лучшее в земле.

Герцог запрокинул голову и расхохотался. Ехавшие позади охранники напряглись, но тут же расслабились, сообразив, что ничего опасного не происходит, а их господин просто услышал что-то очень веселое. Наконец герцог успокоился и вытер выступившие от смеха слезы.

– Надо будет запомнить. При дворе у нас много таких картошек.

– Вот-вот. Лучше быть, чем казаться.

– На гербе у вас эти слова?

– Нет. «Честь. Отвага. Верность».

Отъехав от города, свита герцога с энтузиазмом включилась в охоту, Володя вежливо, но твердо отказался. Герцог тоже. Было видно, что отказывается он не из вежливости, чтобы продолжить разговор, а действительно не очень любит это занятие, а раз отказался Володя, то и он с чистой совестью отказался – нельзя же оставлять князя одного скучать? Однако когда вся процессия ускакала вперед, предупредил:

– Придется привыкать к этому, даже если охоту не любишь, иначе приобретешь кучу проблем на пустом месте. Я и сам не люблю это дело, но все равно приходится участвовать.

Отъехав в сторону и расположившись на берегу реки, где слуги немедленно соорудили что-то типа стола из овощей, вина и некоторых других продуктов.

– А мясом нас наши охотники сейчас снабдят. – Герцог протянул руку и отрезал кусок сыра, хлеба, соорудил себе бутерброд и с аппетитом откусил. – Милорд, все-таки скажите, почему вы считаете, что ваше изучение законов как-то поможет разобраться с мятежом? Те из благородных, кто отказался выступить против короля уже и так пришли к нам, а те, кто поддержал герцога вряд ли бросят его.

– А я и не на них делаю ставку. – Володя устроился на траве поудобнее. – Кроме благородных в герцогстве проживают ремесленники, купцы, крестьяне. Нельзя воевать без денег и не имея надежного тыла. Понимаете к чему я? А что нужно обычным людям? Стабильность. Люди будут терпеть самые суровые законы, если они будут действовать для всех и применяться без исключений. Человек, который предложит четкие и ясные правила будущих отношений получит очень большую поддержку населения.

Герцог задумался. Задумался крепко и основательно. Молчал минут десять, даже про вино забыл.

– Что значит применяться без исключений?

– Это значит не выходить за рамки тех соглашений, которые есть, даже если очень хочется что-то нарушить. Некие добровольные обязательства, которые берут на себя обе стороны.

– И ты согласишься вот так уменьшить свою власть?

– По большему счету людям нужно только одно – чтобы власти вмешивались как можно меньше в их жизнь. Именно это я и планирую сделать. Поймите, ваша светлость, это не уход в сторону, как кажется, я не собираюсь пускать все на самотек и оставлю себе столько прав, сколько нужно для возможного влияния на ситуацию. Тут и право вето на городских собраниях и верховная судебная власть остается за мной, хотя мелкие вопросы могут решать и без моего вмешательства. В любом случае общий координатор нужен будет всем.

Герцог снова задумался.

– Как я понимаю, это не твоя выдумка?

– Верно. Я взял за основу то, что существует у меня дома. В основном опирался на магдебургское право и соглашения ганзейского союза.

– Хм… Вот что, дашь мне прочитать этот твой…

– Судебник. Свод законов по уголовному и гражданскому праву, а также законы вольных городов, их права и обязанности. У вас, насколько я понял, каждый вольный город получает те права, которые сумел выторговать у феодала.

– Что-то я все равно не понимаю каким образом это тебе поможет… хотя… да нет… но… – Герцог целиком ушел в свои мысли. – Вот что, ты мне этот свой судебник потом дашь. Очень хочется ознакомиться с ним.

– А смысл? Это же только черновик. Основа, которая потом будет дополнена. Я же не знаю всех ваших законов и правил. Вдруг что-то впишу, что противоречит какому-то древнему приказу первого короля?

– Ага! Значит, ты себе все-таки оставляешь лазейку для изменения неугодных правил.

– О какой стабильности можно говорить, если кто-то может произвольно изменить правила? А любые законы не могут быть статичны. Тут главное определить механизм изменения этих правил. Он тоже должен быть для всех понятным и прозрачным.

– Ты меня совсем запутал. Я обдумаю твою идею. Кажется тут с ходу не разобраться.

– Просто представьте игру, в которую играют несколько человек. Правила, пусть даже несправедливые, должны быть общими для всех. Даже при полной несправедливости в сторону одного игру все равно можно еще как-то выиграть. А вот в игру, где правила произвольно меняются в процессе по воле кого-то играть невозможно в принципе. Никто и не будет. Можно заставить силой за отсутствием альтернативы, но любой моментально уйдет играть туда, где есть четкие правила, какие бы несправедливыми они не были.

– Хм… Весьма любопытно. Весьма… Ты заставил меня задуматься… Но довольно о деле, мы все-таки сюда отдыхать выехали, а делами потом можно заниматься. Только последний вопрос: это ты сам придумал?

– Честно говоря, нет. Это рекомендации по действию в условиях неопределенных взаимоотношений.

Герцог наградил Володя задумчивым взглядом и покачал головой.

– Весьма любопытно. Весьма. Полагаю, что раз твои учителя давали такие советы, значит ваша страна уже проходила такие неопределенные отношения.

Володя прикусил язык, но поздно. Расслабился и герцог все-таки сумел, проведя с ним доверительную беседу, выудить полезную для себя информацию. К каким выводам он придет основываясь на ней непонятно, но… Потеря инициативы в разговоре всегда плохо. Но раз уж сказал… слово не воробей…

– Это опыт многих. Всегда полезно учится на чужих ошибках, а не расшибать лоб на своих.

– Собственные ошибки лучше запоминаются, – усмехнулся герцог.

– О да. Но чужие безопаснее для собственного лба. У нас говорят, что мудрый учится на чужих ошибках, умный на своих, а дурак повторяет их из раза в раз.

– Да ты просто кладезь мудрых мыслей. Весьма любопытно. Но довольно. Я вот что хотел сказать, два дня назад от короля пришло письмо, в котором он требует моего скорейшего прибытия в столицу. Потом, как я понимаю, мы отправимся к Эриху. Откровенно говоря, я считаю, что пока все идет в нашу пользу. Эрих застрял в осаде, наши отряды небольшие и потому проявляют осторожность, действуя только на коммуникациях родезцев. Я боюсь, что стоит его величеству снова появится в войсках и даже мне не удастся сдержать его воинственный пыл – он наверняка вознамерится немедленно ринуться в битву. Благо и советчики найдутся. Из-за этого я и медлю, тяну с отъездом. Написал, что неотложные дела вынуждают меня задержаться в Тортоне для прояснения ситуации.

– Полагаете, что недавнее поражение ничему Артона… простите, его величество не научило?

– Научило, раз все же уехал из армии. Очевидно понимает, что без сдерживающей силы, способной дать отпор излишне горячим головам в его окружении, он не выдержит и снова ринется бой. Очень горячий молодой человек. Весь в отца в молодости. Полагаю, из него получится хороший король, если он научится укрощать свой нрав. Уже, надо признаться, делает успехи. Тем не менее, надолго я все равно не смогу здесь задерживаться. Еще максимум дней пять. Милорд, когда в столицу прибудете вы? Хорошо бы, если вы не будете задерживаться – будет повод удержать короля подальше от армии еще некоторое время.

Теперь уже Володя задумался.

– Мне надо еще хотя бы две недели для прояснения всех вопросов. У меня по прежнему мало данных.

– Хорошо. Пять дней пока я здесь и две недели после моего отъезда. Через двадцать дней начиная с этого я жду тебя в столице.

Это уже был прямой приказ, хотя Володя пока еще и не подчинялся герцогу, поскольку не приносил присягу. Тем не менее спорить было глупо и мальчик согласно кивнул. Дальнейший разговор снова сошел на тему искусства и новых веяниях в науке.

Постепенно по крохам Володя собирал сведения о будущем театре военных действий и о характере своего противника.

– Очень любит жену и детей?

– Да милорд, – докладывал Винкор. – Я не думаю, что это важно, но вы просили…

– Правильно, что сказал. Дальше.

– Немного импульсивный, храбрый, но не безрассудный. Те, кто воевал под его началом, отзываются о нем как о хорошем солдате. Имеет дальнее родство с правящей династией.

На эту тему его уже просветил герцог, но Володя слушал не перебивая, а Винкор продолжал сыпать сведениями, которые мальчик аккуратно заносил в тетрадь. После ухода Винкора заявился Джером со сведениями о дорогах герцогства и путях в него из столицы и они вдвоем ползали по карте, отмечая сомнительные места или наоборот, хорошие. Точнее отмечал Володя по рассказам слуги.

– Ты говоришь брод? Какое там дно? Выдержит обоз или нет?

– По рассказам купцов, нет. Песок и ил. Очень быстро разбивается колесами.

Мальчик сделал очередную пометку на карте. И отправил Джерома уточнять состояние крепостей и замков герцогства.

– Да, отыщи Винкора и передай, что я ему велел составить полный список всех дворян герцогства, а так же краткую характеристику по каждому из более-менее значимых семей. А тебе составить список городов, их основные статьи доходов, какой статус имеют, кто чего добивается. Все слухи, какие услышишь передавай мне, какими бы неправдоподобными они не были.

С Филлипом и Лигуром составляли штатную структуру полка и табель о рангах военных званий. Володя сгоряча попытался внедрить звания и в дворянской коннице, но встретил полнейшее непонимание у собственных соратников. Даже Лигур его не поддержал, а уж Конрон вообще на дыбы поднялся. Тут ведь как? Есть командующий, остальные благородные офицеры, а их отряды солдаты. Между собой же старшинство определялось титулом. Барон не смеет лезть вперед графа, а простой тир вперед барона. Исключения когда вышестоящий официально назначает кого-то командиром какого-то отряда, как, например, в случае с Конроном – простым тиром, назначенным командующим. Поэтому сама идея о званиях, которые вполне официально могут сделать тира старше графа, даже в голове ни у кого не помещалась. Володя скрепя сердцем отказался от этой мысли, оставив звания лишь в не дворянских соединениях – полке Лигура, батальоне лучников и батальоне арбалетчиков. Точнее в двух, поскольку желающих записаться в армию новоявленного герцогства пожелало достаточно много людей, арбалетов тоже хватало, а Володя настаивал именно на усилении стрелковых подразделений. Настаивал и на постоянных учениях, отрабатывающих взаимодействие разных родов войск.

Потерпев поражение с вводом званий в латной кавалерии, Володя зашел с другой стороны и приказал начать формирование легкой конницы, на вооружении которой должны быть луки. Филлип долго чесал голову, потом сообщил, что видел в порту несколько арзусцев, славящихся своим умением стрелять из лука на скаку. Володя заинтересовался и Филлип объяснил, что арзусцы – кочевой народ с востока. С ними постоянно шли то войны, то заключался мир. Иногда они нанимались к какому-нибудь властителю.

– Нанимай за любые деньги, – тут же велел Володя. – Ставь их командирами и пусть они набирают людей. Отдавай всех, кого они попросят и пусть немедленно приступают к тренировкам. Мне нужно хотя человек двести конных лучников.

Уже совместно с Лигуром и Конроном утвердили окончательный штат полков и первый набросок боевого устава. Устало откинувшись на стуле, Володя подвинул к ним кипу листов.

– Если все согласны, тогда действуйте. И, Конрон, начинайте, наконец, совместные тренировки! Мне плевать, что думают твою люди, но если они в бою станут нарушать приказы, то… Напомнить тебе что мы там в уставе написали для таких случаев? Кстати, Филлип, устав отдай писарям в магистрате. Пусть размножат и читать его каждое утро перед строем всем. Перед отъездом в столицу устрою экзамен. Офицеров, которые не будут знать его наизусть разжалую в рядовые! Можешь так и передать.

Снова навестить плотников и кузнецов и проверить как идут работы у них, посмотреть на постоянно работающие уже сделанные требуше и «скорпионы». Володя приказал стрелять из них до тех пор, пока не развалятся. Когда развалятся, смотреть что вышло из строя и усиливать эту часть на следующих моделей. Благодаря герцогу Алазарскому все нужды Володи удовлетворялись моментально и без задержек – перечить герцогу никто в магистрате не осмеливался. Так что и плотники и кузнецы и подсобные рабочие – все были в необходимом количестве и самые лучшие. Володя успел передружиться со многими мастерами, когда обсуждал с ними некоторые технические вопросы, с другим разругался в дым, пытаясь доказать действенность его идей. Мастера быстро поняли, что с этим князем по делу можно спорить сколько угодно и как угодно, если тебе действительно есть что сказать. Эта манера общения некоторых благородных, иногда сопровождающих князя в поездке, первое время повергала в шок, но они быстро привыкли.

После как обычно снова за бумаги. На этот раз он работал недолго, а потом спустился на кухню, где кухарка готовила ужин. К приходу Аливии и Руперта они совместными усилиями напекли блинов. Аливия при виде целой тарелки с блинами, взвизгнула от радости и повисла на шее мальчика, правда немного пожалела, что не участвовала в процессе.

– Мы с тобой вместе шарлотку испечем, – пообещал Володя. – Как раз через две недели яблоки начнут поспевать.

В самом разгаре чаепития появился Абрахим Винкор, которого тут же посадили за стол. Правда, это не избавило его от необходимости потом делать доклад по тому, что он узнал за день и от новых занятий по языкам и правописанию. У Аливии и Руперта в этот день оказался нежданный выходной и они на пару затеяли соревнования кто лучше считает, задавая друг другу математические задачки. Руперт считал быстрее, но срезался на уравнениях, которые только от сестры впервые увидел. Володя наблюдая за ошарашенным выражением на лице Руперта, усмехнулся.

– Ты не очень расстраивайся. Эта пигалица уже давно алгебру начала проходить, а с тобой я только арифметикой занимался.

Аливия показала брату язык и гордо задрала нос.

– А если некоторые будут зазнаваться, сейчас задам задачку из тригонометрии.

Девочка тут же притихла, искоса поглядывая на всех хитрыми глазенками.

Дни шли за днями, постепенно данный ритм жизни стал привычным как дыхание. Только один раз произошел сбой привычного течения жизни, когда герцог Алазарский отправился в столицу. Володя выехал вместе с ним, чтобы немного проводить, а перед расставанием заметил:

– Милорд, по поводу ваших разговоров о том, что солнце вращается вокруг плоской земли… Попробуйте такой эксперимент: подвесьте груз на тросе, чем длиннее трос, тем лучше, но только чтобы был больше семидесяти метров, отклоните маятник в сторону и осторожно отпустите, а потом понаблюдайте за его колебаниями. Можете внизу насыпать ровным слоем песок, а к низу груза привязать тонкий штырь, чтобы он слегка касался песка, чертя на нем линии при колебании. Посмотрите, как он будет колебаться в течении суток и постарайтесь объяснить почему так происходит.

– Так – это как? – Герцог явно заинтересовался.

– Ну чисто теоретически, если отвести такой шар в сторону и отпустить, как он будет колебаться?

Герцог чуть задумался, а потом рукой показал как именно по его представлению будет колебаться груз: влево-вправо, влево-вправо…

– Ну вот и сравните с тем, что получится на практике.

– Весьма любопытно… ты очень активно обсуждал со мной поэзию, географию и математику, но только слушал, когда разговор касался мироустройства и процессов жизни… Ты очень странный человек. Я надеюсь, что однажды ты все-таки сочтешь, что мне можно доверять.

Володя вернулся в Тортон задумчивым, мысленно проклиная себя за несдержанный язык… уже в который раз. Но было что-то в герцоге Алазарским такое, что располагало к нему. Может быть это была игра, но верить в это не хотелось. Интересно, а о чем герцог уже догадался по поводу его происхождения, но пока не счел нужным озвучить?

Отсутствие герцога Володя почувствовал сразу. Он даже не подозревал, сколько тот взял на себя работы. Привык, что по первому его требованию магистрат выполнял малейшее требование и даже не задумывался о причине их послушанию. Только когда Ленор Алазарский уехал стало ясно, что тот занимался многими организационными вопросами. Проблемы Володя почувствовал, когда магистрат попытался забрать мастеров для какого-то строительства. Пришлось устроить скандал, напомнить, что он пока еще военный комендант и что вполне в его праве повесить весь магистрат вокруг площади. Не ожидавшие такого отпора, привыкнув, что князь практически незаметен в последнее время, члены магистраты малость испугались.

Это был первый бой, но в дальнейшем они устраивали такие проверки ему постоянно. Все стихло когда по совету Конрона один из самых активных членов магистрата побывал сутки в тюрьме. Сообразив, что дальнейшие испытания терпения князя чреваты неприятными последствиями и что несмотря на его возраст и внешний щуплый вид он готов твердо отстаивать свою власть, тихая оппозиция умерла. Доказав, что способен отстаивать свою власть, Володя снова с облегчением углубился в текущие дела, свалив дальнейший контакт с магистратом на Конрона.

Через десять дней прошли первые совместные учения всех родов войск закончившихся колоссальным провалом, когда латники бросились в атаку на соломенных чучел, обогнав наступающую пехоту и столкнув ее в сторону. Выведенные на позицию «скорпионы» и многозарядные стрелометы не смогли сделать ни одного залпа, поскольку обзор им закрыли лучники, тоже устремившиеся вперед, чтобы избежать копыт собственной кавалерии…

На разборе после учений Володя долго молчал, медленно прохаживаясь вдоль сторон. При этом выражение лица, судя по всему, было у него настолько красноречиво, что никто не осмеливался что-либо возразить – молча сидели и ждали, прекрасно догадываясь, что на самом деле сейчас очень хочется сказать князю. Несколько раз он пытался заговорить, но постоянно переходил на русский, забывая слова, что при внешнем его спокойствие и ровном голосе производило пугающее впечатление – люди боятся не того, кто пугает, а того, кто даже в ярости умеет держать себя в руках. Усилием воли все-таки успокоившись, мальчик конструктивно объяснил что сегодня наблюдал и к чему это может привести на поле боя. Особенно досталось командиру латной конницы. Учиненная ровным спокойным голосом выволочка тоже произвела на всех впечатление и вместо спора, в который тир ударился в другой обстановке, попытался робко возразить, что благородные всегда должны идти вперед и нечего всякой пехоте путаться у них под ногами. Володя так на него посмотрел, что тот продолжить не рискнул. После этого князь на память процитировал пункт устава о неподчинении в бою.

– И если вы все думаете, что вас это не касается, то глубоко заблуждаетесь! Как благородные, вы пример всем подавать должны, а вы что делаете? Ладно, будем считать это тренировкой. Никаких последствий пока не будет, а вот выводы советую сделать всем. – Володя медленно прошелся за спинами сидящих, заставляя их выворачивать головы, чтобы следить за ним (создавай неудобство собеседникам, если не можешь влиять авторитетом или как-то иначе). – Любое сражение ведется несколькими родами войск, каждому из которых отводится своя задача. Пехота должна стоять и обороняться, сдерживая, заставляя врага увязнуть. Легкая кавалерия разведка и молниеносные наскоки в тыл. Тяжелая конница – таранные удары по увязшему противнику, когда тот не может ударить в ответ. Залог любой победы в слаженной и четкой работе всех частей того, что называется армия. Именно к этому мы и должны прийти, чтобы все работала как четкий и отлаженный… хм… – Володя замолчал, сообразив, что в локхерском языке нет понятия «часовой механизм» за отсутствием часовых механизмов. – В общем четко и согласовано. Кто этого не понимает в поход не пойдет. Не считайте это пустой угрозой. Сила армии Родезии как раз в четкой и согласованной работе всех родов войск. Этого я буду добиваться и тут. Конрон, завтра будут еще одни учения и надеюсь как сегодня не будет. Ведь это ты командуешь кавалерией, не так ли?

Намек было более чем прозрачен. Конрон недовольно поморщился – трудно принять критику от того, кто еще недавно был твоим подчиненным, но и не признать правоту князя он не мог.

После этого совместные учения стали проходить ежедневно, начиная с самых простейших маневров. Володя, наблюдая за ними, одновременно составлял план занятий на следующий день, который и обсуждали на разборах. Потом он составил план занятий сразу на две недели вперед, уделив особое внимание так называемым сквозным атакам, когда конница несется на разреженное построение ощетинившейся копьями пехотами и проходит сквозь оставленные промежутки между солдатами.

– Пехотинцев это приучит не боятся мчащихся на них всадников с копьями наперевес, а лошадей приучит не боятся стены щитов и копий, – объяснил идею Володя. – Заодно это поможет пехотинцам и всадникам лучше понимать друг друга, ибо ошибок тут быть не должно. Но это уже под конец обучения. Я скоро в столицу уеду, а вам придется остаться еще некоторое время здесь – окончательно сформировать штаты двух полков, – кивок Лигуру, – обеспечить всем необходимым обозников и медслужбу, плотников. Подготовить кавалерию и заставить ее работать совместно с остальными частями армии, – взгляд в сторону Конрона. – И обеспечить все необходимое для артиллерийских частей. Я переговорил с некоторыми подмастерьями, они согласны вступить в армию. Я сам тут отберу. Хорошо бы здесь студентов привлечь – тут нужен особый склад мышления… ладно, это тоже возьму на себя.

– Милорд, а когда вы в столицу?

– Через неделю, но эту неделю я намерен заниматься только учениями. Очень много времени, к сожалению, упустили, придется наверстывать его более интенсивными тренировками.

Офицеры переглянулись. Интенсивными? А какие тогда сейчас были? По их представлению и это усиленные занятия, а князь еще недоволен, говорит, что слабо проходят занятия.

– А еще обсудим подготовку будущего марша и то, как он будет проходить, но это уже позже. Пока же расписания завтрашних занятий… – Мальчик развернул лист…

Времени катастрофически не хватало. Раньше месяц казался таким большим сроком… просто огромным. Но когда за тот же месяц надо подготовить армию, привить хотя бы зачатки дисциплины, научить действовать слаженно совершенно чуждые друг другу элементы… Честно говоря, Володя видел реальный прогресс. Благодаря усилиям Конрона, Лигура, Филлипа и еще нескольких толковых офицеров собранные люди постепенно превращались в армию и даже латная тяжелая конница – привилегия благородных – постепенно вписывалась в общую структуру несмотря на молчаливый саботаж отдельных тиров. Помогало еще то, что многие участвовали в недавних боях за Тортон и имели реальный боевой опыт. Каждодневные учения тоже помогали сплачивать людей, иной раз даже социальные различия стирались, особенно после десятикилометрового марш броска. Счастье еще, что готовить надо было всего четыре тысячи людей. Володя не представлял, как бы справился с большим количеством солдат. Так что даже если бы ему сейчас предложили увеличить армию вдвое, он ни за что не согласился бы. По крайней мере до тех пор, пока имеющаяся армия не станет спаянной боевой единицей, из которой можно будет черпать кадры. Сейчас же он предпочел иметь пусть и небольшую, сильно уступающую по численности герцогской армию, но хорошо управляемую и дисциплинированную.

Дисциплине он уделял особе внимание, безжалостно наказывая всех нарушителей вне зависимости от социального положения. Точнее зависимость была – благородного все-таки нельзя было выпороть, как поступали с особо злостными нарушителями, но и на них находилась управа. Тем не менее Володя старался не унижать никого и наказываемый четко понимал за что получает плюхи. Приходилось и разъяснять некоторые нововведение, особенно принимаемые в штыки. Тогда Володя лично выступал перед строем, отвечая на вопросы и разъясняя свою позицию. Конрон сначала возражал против этого, полагая, что князь роняет свой авторитет, но к собственному удивлению обнаружил, что простые солдаты наоборот, только сильнее зауважали командира, который не гнушается разъяснить свою позицию перед ними, бывшими крестьянами или ремесленниками.

– И нечего тут стыдится, – объяснял Володя на совещаниях. – Если солдаты понимают что делают, то работу выполняют с большей охотой. Это не всегда хорошо, солдат все-таки должен выполнять приказы, поскольку в бою нет времени объясняться, но все же сначала надо доверие завоевать, а потом уже требовать беспрекословного подчинения.

За несколько дней до отъезда в столицу Володя навестил Осторна. Закрывшись с ним в кабинете, он вывалил перед ним на стол несколько свитков.

– Уважаемый Осторн Транхейм, вы обещали мне поддержку и сейчас мне нужна ваша помощь.

– Я уже переговорил с купцами Тортона, они согласны снабдить вас деньгами…

– Здесь деньги мне не нужны, но могут понадобиться в столице. Правда там обещал герцог Алазорский подсобить, но… Однако сейчас я не о деньгах, мне нужна другая помощь. Насколько я понял, род ваших занятий – перепродажа товаров, доставляемых караванами. Вы скупаете товар здесь и развозите его по королевству. У вас должны быть обширные связи среди купцов и магистратов вольных городов.

– Вам нужно, чтобы я что-то передал от вас купцам Торендского герцогства? – сообразил Осторн.

– Верно. – Володя отделил пачку листов и положил ее перед купцом. – Здесь мои предложения для них в случае, если стану герцогом. А вот это, – на стол легла новая пачка, – свод законов, которые я намерен предложить всему герцогству. Здесь о взаимоотношениях, наследственное право, деловое право, а также мое определение понятия вольного города, условия, при котором город может приобрести этот статус и мои предложения по разделению прав и собственности. А вот это, – третья пачка, – мои предложения по созданию структуры, которая будет иметь права вносить изменения в свод законов и принятия новых законов, а так же мои отношения с этим органом как герцога.

Осторн осторожно взял один лист и принялся читать. Дошел до какого-то места, которое его заинтересовало и удивленно покосился на мальчика.

– Вы добровольно согласны ограничить свою власть?

– Я оставляю себе достаточно власти, чтобы влиять на события, а так да. Тем более, я все равно планировал вмешиваться во все как можно меньше. Считайте это моей позицией – чем меньше вмешиваешься в жизнь людей, чем лучше и для меня и для них. Главное создать четкие и всем понятные правила взаимоотношений. Вот такие правила я и предлагаю герцогству. Я понимаю, что вам нужно время, чтобы ознакомиться с этим, потому я оставлю вас до завтра.

– Я могу это дать почитать некоторым своим знакомым?

– Полагаюсь на вашу ответственность – только если вы этим знакомым доверяете. Я не хочу, чтобы мои планы стали известны раньше времени.

– То есть вот это все надо доставить купцам и правителям вольных городов Торенды?

– Верно.

– Надо снимать копии, а это значит привлечь писцов.

– В этом вопросе я тоже полагаюсь на вас. Винкор уже сделал две копии, у вас как раз одна. Вторую я на всякий случай оставляю у себя.

Осторн появился на следующий день ближе к обеду. И не один, а с каким то мужчиной лет пятидесяти, грузным, но не толстым с пронзительным взглядом.

– Это Рутерн, милорд, – представил гостя Осторн. – Он заинтересовался вашим проектом и может очень сильно помочь, но ему хотелось бы задать некоторые вопросы.

– Если он действительно может помочь…

– Может, милорд. Поверьте, очень может.

– Хорошо. Добрый день, уважаемый Рутерн Торн.

– О! – гость уважительно кивнул. – Я тоже рад с вами познакомиться, ваша светлость.

– Достаточно милорда.

– Хорошо, милорд. Вы позволите быть откровенным?

– Если мы решим сотрудничать, то это лучше всего.

– В таком случае спрошу сразу: какие гарантии, что вы не передумаете после того, как станете герцогом?

– А какой смысл? – удивился Володя. – Я же это все написал не под принуждением, а вполне осознанно, полностью понимаю к чему это все может привести.

– Хм… А если кто-то выскажется за увеличение для него некоторых прав?

– Уважаемый Рутерн, все это я предлагаю не как отдельные уступки, а единым блоком, упорядочивая законодательство герцогства. С их помощью я одержу победу или без их, но рано или поздно я все равно приведу все к тому, что вам показал Осторн. Я сейчас не подкупаю, а делюсь своими планами и даю возможность купцам и магистратам городов поддержать меня в этом или нет.

– Вот даже как?

– А любые изменения законов строго согласно кодексу через законодательный совет, набранный из представителей всех сословий. Каким образом каждое сословие будет делегировать депутатов в этот совет я целиком оставляю за сословиями.

– Но себе вы оставляете право вето?

– Естественно. Я не собираюсь быть парадным герцогом.

– Тоже понятно. Милорд, считайте, что вы сумели меня заинтересовать и я согласен выступить посредником между вам и людьми в герцогстве, имеющими там влияние. Судя по всему, вы знаете кто я, а значит знаете, что у меня очень большие связи именно в Торенде и я знаю к кому там можно выходить с вашими предложениями, а к кому пока не стоит. Что вы хотите от тех, кто согласится принять ваше предложение?

– Естественно помощи. Финансовой, людьми. Я не хочу штурмовать города, и не думаю, что члены магистрата хотят, чтобы их штурмовали.

– Я понял. По поводу финансов можно будет обсудить займы…

Володя улыбнулся.

– Не займы. Назовем их безвозмездными пожертвованиями на общее дело.

Рутерн нахмурился.

– Мне кажется, это не совсем деловой разговор, милорд.

– Напротив, очень даже деловой. Вы ведь очень заинтересовались моим предложением, а я предлагаю не больше и не меньше, чем четкие правила игры и взаимоотношений между властью, купцами, горожанами и крестьянами. Как раз то, что вам не хватало. И этот товар я вам предлагаю. Ваше право его купить или нет.

– Хм… Но вы ведь говорите, что все равно бы приняли все это.

– Тоже верно. Но видите ли, уважаемый Рутерн, принимать все это ведь можно с разной скоростью как для отдельных людей, так и для городов. Те же, кто первыми получит статус вольного города, или кто первым начнет действовать по новым правилам получит колоссальное преимущество перед остальными. Не так?

На этот раз Рутерн задумался надолго. Прошло десять минут, а он сидел нахохлившись в кресле и молчал. Двадцать минут… Володя вышел из кабинета и вскоре вернулся с кухаркой, которая быстро поставила на стол чашки с чаем. Прошло полчаса. Наконец Рутерн выпрямился и улыбнулся.

– Мы с вами сработаемся, милорд. Я согласен с вашим предложением и, думаю, мне удастся убедить остальных приобрести ваш товар. Остался последний момент: как вы докажете, что способны победить герцога? У вас нет ни армии, ни поддержки при дворе, ну кроме герцога Алазорского. В другое время этого было бы достаточно, но сейчас…

– Давайте договоримся так: мне все равно помощь понадобиться не сразу. Дайте мне десять дней с момента, как моя армия пересечет границу торендского герцогства и только после этого вы окончательно определитесь. Как видите, я не требую немедленного выступления.

– Десять дней? – Рутерн нахмурился. – Но что вы успеете сделать за этот срок?

– Вот и посмотрим. Если не успею ничего, значит я не достоит того, чтобы стать герцогом.

– Что ж… договорились, милорд. – Рутерн поднялся. – А ваши предложения для благородных… их тоже распространять осторожно?

– Нет. Наоборот, пусть с ними ознакомиться как можно больше людей. Тут ничего скрывать не надо.

– Это сработает, милорд, только если вы докажете, что сильнее герцога.

– Десять дней с того момента, как моя армия пересечет границу.

– Я понял, милорд.

Рутерн и Осторн откланялись, а Володя еще долго сидел за столом с чашкой остывшего чая в руке. Наконец очнувшись, Володя высунулся в окно и подозвал первого попавшегося солдата из охраны и отправил его разыскиваться Джерома, чтобы передать ему записку.

Джером прибыл вместе с Крейном через час. Володя пригласил их в кабинет.

– Итак, уважаемые, настало время вашей службы. Джером, не хмурься, тебе понравится. Крейн, вы отобрали людей?

– Да, милорд.

– Хорошо. Делать вам обоим предстоит одно дело и делать вы его будете вместе. Джером назначается старшим. Крейн, слушаться его как меня самого! Сколько я вам дам денег тоже останется между нами и отчета я с вас за их расходование спрашивать не буду если вы сделаете то, что я хочу. Как вы это сделаете я тоже не хочу знать – мне нужен результат. – Джером и Крейн переглянулись и собрались, придвинувшись ближе.

– Я слушаю, милорд, – Джером сразу стал серьезным.

– Сделать же вы должны следующее…