"Федерико Андахази. Город еретиков" - читать интересную книгу автора

творятся здесь во имя Господне, при немом попустительстве этих стен. Должен
вам признаться, что мне так и не удалось о вас позабыть, постоянное
воспоминание о вас помрачает мой рассудок и порою встает на пути моей самой
заветной цели: служения Всевышнему. Но когда я вижу, как мои братья во
Христе дают волю самым низменным инстинктам, самым отвратительным
бесчинствам плоти, память о вашем прекрасном лице возносится надо мною с
ангельской чистотой.
Аурелио оторвал взгляд от бумаги и против собственной воли вспомнил о
темных делах, которые ему довелось наблюдать с того дня, как он шесть
месяцев назад поступил в монастырь. И продолжил свое описание этих людей,
которые в течение дня наполняют рот словами "целомудрие", "воздержание",
"праведность" и "нравственность", а ночами тайком перебегают из кельи в
келью, а позже выходят в коридор, одергивая сутаны, потные, задыхающиеся и
пунцовые от стыда. Потом они обрушивают яростную плеть на свои изъязвленные
спины, словно их вину возможно искупить таким способом. Однако образ этого
невинного ребенка, жертвы звериной похоти брата Доминика, стал последней
каплей, переполнившей чашу. Письмо Аурелио было обращено к женщине, которую
он любил или, точнее сказать, пытался перестать любить, - к Кристине.
Монах снова обмакнул перо в чернильницу и продолжил:
Я знаю, что мне не следовало бы писать этих строк, что чем чаще я о вас
вспоминаю, тем сложнее мне освободить свое тело от следов ваших ласк, а
душу - от тлеющих углей страсти. Господь испытывает меня всякий раз, когда я
вижу своих братьев, предающихся сладострастию. Вот тогда-то я и вопрошаю
себя, что может быть плохого в притяжении, которое ваше тело оказывает на
мое. По сравнению с отвратительными деяниями, коим я так часто являюсь
свидетелем, нашу любовь можно было бы назвать самой чистой и священной. Если
созерцание, о котором говорил Августин, покоится на божественных принципах
Добра, Красоты и Истины, то я задаюсь вопросом: как могу я отклониться с
пути Добра, если ваша душа есть воплощение доброты? Что же способно
отвратить меня от прекрасного, если ваш облик - это облик самой Красоты?
Каким образом могу я быть разлучен с Истиной, если мои чувства к вам - самые
подлинные и истинные? Я не совершаю святотатства, задавая себе эти вопросы,
поскольку вы знаете, что сомнение укрепляет веру. И если грех искупается
исповедью - актом просветления и понимания, я позволю себе избрать вас в
качестве своей исповедницы, поскольку здесь не найти никого, столь же
достойного этой роли. Итак, позвольте мне воспользоваться вашим именем,
чтобы достичь Всемогущего и таким образом обрести Его прощение.
В ушах юного священника все еще звучали сдавленные крики беззащитного
мальчика, и сердце его колотилось от гнева. Воспоминание о лице Кристины, о
ее мягком и нежном голосе нахлынуло поверх этого эха и немножко успокоило
юношу.
Аурелио остался сиротой в десять лет. Сначала умер его отец, Оноре де
Бри, обнищавший дворянин, который, чтобы спастись от разорения, заключил
брак с благородной девицей родом из Астурии. Она переехала к нему в Лион, и
с помощью приданого родителю Аурелио удалось расплатиться с долгами, прежде
чем кредиторы завладели его имуществом. И все-таки ему потребовалось бы не
слишком много времени, чтобы наделать новых долгов, отдать которые шевалье
смог бы только за счет денег своей супруги. Оноре де Бри не дошел до того,
чтобы оказаться вместе с семьей на улице: его, после недолгой агонии, убила
черная чума. Несмотря на то что отец, казалось, не уделял сыну никакого