"Михаил Анчаров. Стройность (Повесть)" - читать интересную книгу автора

сейчас не знаю аргументов Достоевского; и тогда не знал, до войны,
мальчишкой. Но эта мысль ошарашивала, потрясала. Красота спасет мир. А как?
Может быть, это пророчество без аргументов? И оно исполнится без
доказательств? Может быть. А все же, если это пророчество реальное, то
хотелось бы понять - что такое красота? Или хотя бы ее детали. Уже сейчас
хотелось бы знать - все же. И теперь, и тогда. А все же?
Из того, что мы наблюдаем вокруг, самое красивое для мужчины - что?
Женщина. Ну, конечно, там пейзажи, природа, закаты, восходы. Ну а все же без
женщины и они не кажутся красивыми. А нам почему-то кажется, что для женщины
самое красивое - это мужчины. Почему это мы так уверены? Ну ладно.
Ну вот, красивая женщина. И вокруг этой красивой женщины возникает
такая кобелиная охота, что уже совершенно неясно, как эта красавица может
спасти мир? Если вокруг нее всегда Троянская война?
Значит, красивая баба спасет мир? Но, во-первых, мысль теряет свое
пророческое значение, потому что тогда бы Достоевский сказал бы: "Красивая
баба спасет мир", а не "красота".
Тогда, чтобы избавиться от Троянских войн из-за бабы, нужно либо
каждому по Елене, что уже, пожалуй, можно вывести сегодня путем научной
селекции, либо Елена станет доступной каждому. Но это же проституция. Тогда
бы Достоевский сказал, что "шлюхи спасут мир". Что вряд ли.
Но, может быть, речь идет о рукотворной красоте? О дизайне, так
сказать? Но мы-то знаем, что дизайн кончается мануфактурой и магазинами, от
которых сейчас и надо спасать мир, то есть биосферу. Поэтому Достоевскому
следовало бы сказать, что не "красота спасет мир", а украшения.
Возникала мысль и о красоте поведения. Но красивое поведение не давало
никаких гарантий и было страшно неживуче. А праведное поведение приводило к
гибели его носителя еще быстрее, чем неправедное.
И только один раз, один раз мелькнуло! Но совсем не там, где его
провозглашали. Мелькнуло это "ОНО".
Абсолют? Бог? Тогда это область религии и ее богословия.
Религия утверждает, что первородный грех (теперь, по крайней мере,
утверждают, сам слыхал), что первородный грех Адама состоял в том, что он
поддался соблазну дьявола и стал жрать. Поскольку, мол, без еды
действительно не проживешь. И пошел Ветхий завет, но потом наступил Новый
завет, где Иисус Христос взял первородный грех на себя и объявил, что "не
хлебом единым жив человек". А человек жив, питаясь и богом. Но мало того,
что еще ни разу не было ни единого подтверждения этой мысли и пророчества,
но и утверждения обоих заветов толкают на сомнения, вызванные не
посторонними причинами науки, или истории, а самими этими заветами.
И это не спор толкований (это все дела житейские), а спор самих
текстов, их переводов, где Канон считается созданием самого бога.
Вот у меня на руках были два Евангелия. Одно Евангелие, изданное где-то
на Западе и выданное мне почитать, а второе, изданное у нас, в России,
которое я купил у кого-то с рук. И в обоих изданиях я натолкнулся на
разночтения, да еще какие! Не опечатка там какая-нибудь, а коренная
противоположность.
В Евангелии, изданном на Западе, было написано в истории царя Давида,
что однажды царя Давида соблазнил дьявол, и он объявил в своей стране
перепись населения и имущества. А в Библии, изданной в нашей Патриархии, в
этом же месте я прочел, что дьявол соблазнил народ, который потребовал от