"Михаил Анчаров. Как птица Гаруда" - читать интересную книгу автора

- Нет... - сказала Маркиза. - Мы невоюющие...
- Верно... - сказал дед. - Вы гнездящиеся.
Смех медленно умолкал, и улыбки деревенели.
Начиналась обыкновенная злоба, но они еще удерживались.
- Ладно, старик, - сказала Маркиза. - Не говори пустяков. У нас есть
книжка, перед которой и ты не устоишь. Мы меняться пришли.
- Да нет у меня манихейцев, нету!
Она развернула книгу, перед которой у деда дрогнули колени.
"Родословная дворян Непрядвиных". Издания 1914 года. Вот какая это была
книга. А на Иване - четвертом, бандите, - непрядвинская кровь. Голубая.
Голубой переплет твердой бумаги с якобы рваными краями, а внутри
желтоватая твердая бумага, тоже лохматая, как бы старинная, с четким шрифтом
и фотографиями с масляных портретов, под папиросной бумагой, никем не
искуренной.
И замелькали выписки из летописей начала тысячелетия и высочайшие указы
о продвижении по службе и наградах в конце тысячелетия. А в конце -
приложения из домашних записей, почитавшиеся важнейшими. Последним был
портрет - не картина, а фотография Василь Антоновича в звездах, и было
сказано, что он славен коллекцией резной кости и редкими книгами по
философии и метафизике. При всем расположении к деду никогда бы Василь
Антоныч такую книгу деду бы не вручил. Потому что рядом с петровскими,
екатерининскими и николаевскими алмазами и чинами самодельный философ-офеня
был - старьевщик.
- Да... - сказал дед не притрагиваясь, а только глядя, как Маркиза
ловко щелкает картонными листами, будто козырями в тягостной колоде, и
бормочет оглавление. - Перед такой книгой мне не устоять... Но нет у меня
манихейцев.
- Так возьми же ее и дай нам, что просим! - крикнула Маркиза и швырнула
деду книгу.
Книга ударилась корешком и рассыпалась. Дед встал на колени.
- Нет у меня того Мани и манихейцев, - сказал он.
И дед... Господи!.. Стал ползать на коленях, собирая твердые тетрадки
родословной рода Непрядвиных, в камзолах, фраках, мундирах и алмазных
звездах, и на первой странице была выписка о Словутном певце Митусе, волхве,
о котором догадка была, что он великое "Слово о полку Игореве" сотворил.
Старческая высота ползала в грязи талых следов, а на нее сверху
смотрела низость чистенькая, как кокарда.
- Пойдем, - сказал Асташенков и взял Маркизу под локоть.
- Книгу забыла, - сказал дед и отодвинул на чистое место родословную
книгу.
- Да кому она нужна! - сказала Маркиза. - Оставь себе, старый хрыч!.. В
ней - все, что осталось от дома!
Шагнула к дверям, поскользнулась на кучерском длинном плевке,
передернулась мучительно и - вытерла ботиночек о родословную.
- Убью! - крикнул дед таким голосом, что они отшатнулись. - Низменная
стерва!.. Вон!.. Не то Пустырь кликну!..
Дед подвернул нижнюю губу, и Маркиза заткнула уши, чтобы не слышать
разбойного свиста Пустыря.
Маркиза пятилась к дверям. Простучали ботинки по крыльцу Потом пролетка
взвизгнула рессорами, и все четверо - лошадь, кучер, Асташенков и Маркиза -