"Михаил Анчаров. Записки странствующего энтузиаста" - читать интересную книгу автора

А реальная жизнь пихала меня локтями и коленками, наступала на любимые
мозоли, била под дых и в душу, и все время хотелось есть. Каждый день. И то,
что я читал, никак не удавалось применить к моим реальным обстоятельствам.
Так на диете и жил, и на фига вообще это дело - книжки?
И только эффект от некоторых книг бывал совершенно неожиданный. Они
были не гипноз и не наркоз. Они не заставляли чересчур влезать в чужие беды,
не наматывали мне кишки на карандаш и не тренировали мою способность к
страху и состраданию.
Но они и не делали меня блаженным дурачком, который побывал в раю, а
вернувшись на землю, вопиет от ужаса, и теперь его соплей перешибешь. Как
того императора Наполеона при Ватерлоо.
Нет. Книги, о которых я хочу сказать, это были странные книги. Они не
трактовали вопросы чести, мести, сострадания, страха, совести или там -
"давайте полюбим друг друга". Но все это возникало как дополнительный
эффект, как функция чего-то более важного.
Они не доказывали мне, что люди, живущие в одной местности, лучше
людей, живущих в другой, или что наши не хуже ваших. Они не подмигивали мне:
"Мужчина, Вы меня понимаете? Но это между нами, Ваше-Вашество, только для
Вас, для своих-с. Мы же с вами интеллигентные люди-с, говорю Вам, как
дворянин дворянину-с, или батрак-с батраку-с", - это все равно, и не
вызывали вожделений телесных или духовных, которых нельзя удовлетворить без
телесного или духовного срама.
И я перед этими книгами не держал экзамена. Так что же это были за
книги?
Это были книги, авторы которых не считали меня дураком и давали мне
силы выдержать жизнь.
В них не было похабной ухмылки над слабым, и они не лизали задницу у
сильного.
Эти странные книги говорили мне: "Очнись, малый!" И равно спасали меня
от отчаяния и эйфории.
Что же было общего у этих книг? Одна великая особенность. Они обучали
меня свободе и делали сильным.
Если ты умеешь выполнять чужие предписания, то это о тебе еще почти
ничего не говорит. И кто ты - неизвестно.
Критерий личности - это ее свобода. Какой ты, если дать тебе полную
свободу, таков ты и есть на самом деле.
И тут никуда не скрыться - ни от себя, ни от других, и все видно. Но
так как ты не один такой гаврик на свете, и таких гавриков, как ты, - в
любом троллейбусе битком, то свободе надо учиться так же, как и равенству,
даже если ты по натуре - ангел. Иначе троллейбус станет троллейбусом
дьяволов.
Таких книг еще немного. Два-три классика и несколько справочников. Все
они оттеснены на второй план либо визгом экспертов, либо таким же судорожным
почтением, от которого скулы сводит зевотой. О, эти эксперты!
Сколько из них пишут двумя руками в разные стороны. Хорошо живут.
Чего они не хотят, еще можно иногда понять, - чтобы над ними смеялись.
Но понять, чего они хотят...


2