"Михаил Леонидович Анчаров. Страстной бульвар (Повесть)" - читать интересную книгу автора

то, и почему-то во сне видеть, и томиться по нему душой и плотью. Тридцать
семь лет бабе. Самая пора любви. Всё, что до этого, -- детский лепет. А
теперь он приехал -- как вызванный. Облезлый и совсем не тот.


...И наступила она, их брачная ночь. Мызины ушли, Алевтина всплакнула на
плече у молодой жены, заглянула ей в глаза восторженным взглядом и вышла
торжественно. А они сидели на стульях на противоположных концах обеденного
стола н ждали, когда у Мызиных замок щёлкнет. Потом они услышали мерное
буханье и испуганно подняли глаза, и мысленно поговорили друг с другом.
-- У вас здесь поезда близко проходят? -- спросила она. -- Стук-стук,
стук-стук...
-- Нет, а что... Нет, это не поезд... Это похоже на часовой механизм,
как на мине... Ну да, факт... Мы идиоты, это...
-- Я знаю... -- сказала она.
Это кровь у них стучала в висках.
-- Если я к тебе сейчас пристану, меня никто к ответственности не
привлечёт. Я муж, -- сказал он.
-- Я знаю, -- ответила она.
-- Может быть, пристать?
-- Как хочешь.
-- А ты?
-- Не знаю... Наверное, да...
Они бы ещё долго так молчали, но тут она скрипнула стулом, и он очнулся.
-- Спать хочешь? -- спросил он.
-- Нет, -- испуганно сказала она.
-- Я тоже, -- быстро сказал он. -- Ну, что делать будем?
-- Не знаю.
-- Я утром уеду, -- сказал Жигулин. -- А ты здесь живи.
-- Ладно.
-- А ты строй университет, ладно?
-- Ладно. Я в медсёстры пойду.
-- За Мызиных держись. Они хорошие. Они с нами дружили... С
Жигулиными... Теперь я один из всех Жигулиных остался.
-- Нет, -- сказала она. -- Не один.
-- Этот брак фиктивный.
-- Нет, -- сказала она. -- Не фиктивный.
И тут с ними что-то случилось. Они вдруг кинулись друг к другу и стали
целоваться как сумасшедшие.
-- Ты меня любишь? -- спросила она.
-- Не пойму, -- ответил он.
-- Ты правдивый, -- сказала она. -- Это ужасно.
-- Что же мне, врать?
-- Это ещё хуже.
-- Я тебе напишу, -- сказал он.
-- Конечно... Ты чего-то боишься?
-- Сядь, -- сказал он.
Они сели на свои стулья. Между ними стол. Как ринг.
-- Раунд третий, -- сказал он.
-- Что? -- спросила она.