"Анар. Юбилей Данте" - читать интересную книгу автора

- Могу, не могу - ничего не знаю. Пойми, мне же голову оторвут.
- Мамед, ты знаешь, как я тебя уважаю. Но у меня вечером кружок.
- Во сколько?
- В семь.
- Значит, так... В восемь я тебя отпускаю. Перенеси свой кружок на один
час. Соберетесь позже. Что особенного?
Джавад был уже у выхода. Спросил:
- Кябирлинский, ты едешь? Имей в виду, ждать не буду. Я спешу.
- Еду, еду! - откликнулся Фейзулла, сказал Мамеду: Хорошо, Мамед, не
могу отказать тебе. Но ведь мне надо подготовиться. Роль большая?
- Слушай, э, какая там роль?! Одна-единственная фраза. Значит, так...
Ты почтальон, входишь в квартиру, говоришь: "Принес вам письмо". Вот и все.
К чему здесь готовиться? Слава аллаху, ты сорок лет в артистах. Только прошу
тебя, Кябирлинский, смотри не подведи, иначе мне голову оторвут... Значит,
так... В шесть ты будешь здесь.
- Хорошо, не беспокойся, Мамед. Раз дал слово приду.
- Браво, молодец! Живи сто лет! Ты у нас единственный. Была бы пара -
запрягли бы в арбу. Ха-ха-ха! Не обижайся, Кябирлинский, это шутка. Я ведь
люблю тебя, ценю. Ты моя честь!
- Спасибо на добром слове.
Мамед был уже на пути к лестнице, обернулся, крикнул, прижав ладонь к
голове по-военному:
- Моя честь - это вот что!
Он снова расхохотался и исчез.
Фейзулла кинулся бегом из здания.
Джавад успел завести мотор и разворачивал машину.
Кябирлинский замахал ему рукой:
- Подожди, я еду!..
Подбежал, сел рядом с Джавадом. Тот сказал:
- Кябирлинский, да ты нарасхват. Преуспеваешь: днем - радио, вечером
телевизор.
- Ай, Джавад... Тебе ли завидовать, как мы побираемся?
Он подмигнул Джаваду, довольно улыбнулся.
Молодой человек повернул голову, посмотрел на Кябирлинского. Большие
темные очки скрывали выражение его глаз.
Коротко посигналив, он обогнал троллейбус и погнал машину вниз по
улице.
- Джавад, - нарушил молчание Фейзулла, - ты мне как сын... Хочу сказать
тебе одну вещь.
- Говори.
- Ты близок с Сиявуш-муаллимом. Скажи ему, чтобы он лучше обращался со
мной при людях. Позорит... Ведь я не мальчишка. Поседел на сцене.
- Что же он говорит тебе?
- Да всякое кричит, обзывает. К тому же при всех. Сегодня, например, в
зале сидел художник. Молодой парень, у нас с ним хорошие, уважительные
отношения. А Сиявуш начал прямо при нем, ты такой, ты сякой... Будь мы одни
черт с ним, пусть бы говорил что угодно. Но зачем при посторонних? Ведь я
ему в отцы гожусь.
- А все-таки, что он сказал?
- Да всякую ерунду... Вспомнил мечеть, муэдзина, азан... При чем здесь