"Вахтанг Степанович Ананян. Месть" - читать интересную книгу автора

человека - знаменитая тутовая водка.
- Козе коза ближе, чем стадо овец, - сказал старик, пододвигая мне
имоему спутнику самые лучшие куски, самые большие стаканы.
- Он ведь сам охотник, потому он вас так и встречает, - сказал наш
провожатый.
- Да не он ли охотник Давот?! - воскликнул я, от неожиданной радости
вскочив с места.
Потухшие глаза старика на мгновение загорелись, но снова погасли.
- Как же, он, Давот. Слыхали, конечно?..
Моей радости не было предела. Без конца я говорил со стариком и
упрашивал его рассказать что-нибудь. В этот вечер мы услышали многое о жизни
курдов в Турции, и одну историю, особенно меня тронувшую, я обещал старику
записать и поведать ее людям. Вот и исполняю обещание. Жаль только, что я не
могу передать его образной курдской речи.

2

- Когда наступает лето, - начал свой рассказ охотник Давот, - я
поднимаюсь со своими овцами на Алагез. Поднимаюсь на эти красивые горы,
сажусь на камни у журчащих родников и с грустью гляжу на Масис. В памяти
всплывают былые тревоги, печаль охватывает душу. У подножия этой горы
пятьдесят лет назад я покинул много дорогих мне людей. Прежде всего я
вспоминаю свою, как чинар, стройную невесту. Ее отнял у меня Юсуф-бек для
своего сына, а я в одну темную ночь убил парня и бежал сюда. Вспоминаю я
прекрасные алые цветы горы Артос и такие же, как эти цветы, прекрасные,
яркие наряды девушек, приезжавших летом из Диарбекира, веселивших,
молодивших старую гору Артос.
Вспоминаю я об этих чудесных краях и горюю. Но только два горестных
облика тех давних-давних дней преследуют меня, возникают передо мной в снах
и терзают меня. Один из них - образ моей любимой, с глазами, полными горячих
слез, другой - той бедной медведицы, о которой я сейчас расскажу вам, а вы
постарайтесь рассказать миру. Пусть знают, что и у охотника есть сердце и
душа, есть и теплое чувство, хотя он постоянно проливает кровь. Пусть люди
знают, что и у бессловесного животного есть сердце, и притом в тысячу раз
добрее, чем у тех, кто отнял у охотника Давота милую и обрек его на изгнание
из чудесной родимой страны.
Давот медленно набил свою трубку, собрался с мыслями и, снова
вернувшись на полвека назад, продолжал:
- Вы городские люди, вам трудно понять меня. Мы, курды, проводим всю
нашу жизнь с животными, привязываемся к ним всем сердцем, и смерть любимой
собаки, любимого барана, любимого вола переживаем почти так же, как смерть
человека. Ведь они родятся у нас под дождем и градом, мы согреваем их своим
телом, выхаживаем, как детей, привязываемся к ним сердцем. Потому я иговорю
с такой печалью о хромой Мохнатке, за которой ухаживал, как за родным
ребенком, взрастил ее и видел ее большое горе.
Однако говорят: не начнешь с начала - не поймут.
Я охотился на горе Артос. Напротив стоит гора Сипан, а с другой стороны
раскинулось красивое Ванское озеро. Подолгу сидел я на обрывистых склонах
Артоса и, забыв про все, любовался горделивым Ванским озером. А вокруг горы,
похожий на серебряный сверкающий пояс, струился поток Семирамиды, вот уже