"Александр Амзин. Первое" - читать интересную книгу автора

стремился насладиться этой жизнью во всей её красе: статистика давно
утверждает, что средний человек за свою недолгую жизнь плачет три месяца
без перерыва на обед и сон, поглощает тонны полезных и не очень продуктов,
проводит за партой пятнадцать своих лучших лет, а также сморкается
примерно пять раз на дню, если имеет предрасположенность к аллергии.
Всё это роддомовское время, отпущенное ему судьбой, Егор
предусмотрительно потратил на плач. Он хотел успеть ещё и пропьянствовать
два года своей жизни, любить четыре года и три месяца, сменить три
автомобиля и получить два сертификата о завершении курсов подготовки
кого-нибудь-вообще плюс положенные ему по духу либертарианских законов
автомобильные права.
Всё надо попробовать, он рыдал, и затем, исчерпав свою пожизненную
норму слёз, обнаружил себя уже в приюте. Его никто не забрал в роддоме.
Hикто не пришёл и не оформил на него бумаги. Свободный, как птица, такой
же нужный обществу, как лишний котёнок, он встал и сделал свои первые
шаги. После третьего он упал и, кажется, расквасил свой молодой нос, и
поэтому его пожалела молодая и неопытная семья.
У этой семьи тоже были проблемы. И он был хорош, и она была в самом
соку, но хромосомы считали иначе, да и день у них был распланирован так,
что в конце концов Алексей сказал своей жене Свете (должны же вы знать,
как их зовут, хотя нам это и без разницы):
- А почему бы нам не взять приёмного?
Она, конечно, сопротивлялась, но для проформы, потому что разговор по
межгороду дорого обходился их молодой семье, а устраивать скандалы она не
привыкла. Ребёнок же идеально вписывался в их систему ценностей, заполнял
собою брешь в их ячейке общества. Любой ребёнок.
Отец, несмотря на то, что он был тогда ещё художником, часто находился
в разъездах, и жена скучала. Ребёнок занял бы её.


- Ути-пути, - сказал отец и поднял Егора на руки, крепко прижав к себе.
Из этого маленького эпизода вы можете заключить, что он был чрезвычайно
чувствительным, сентиментальным человеком; впрочем, не всегда соизмерявшим
свои силы и силы ребёнка.
Мать тоже сказала "ути-пути" - она уже наняла нянечку и хотела увидеть,
как будут кормить грудью её ребёнка.
- Ути-пути, - сказала мать и пощекотала Егора. Мальчик заревел. Мать
нахмурилась. В кармане её модных брючек уже лежали квитанции на колясочку,
чек на импортные подгузники, договор о комплексном уходе и даже новенький
страховой полис, который влетел молодой семье в копеечку. Она была
прогрессивная мать и отчётливо понимала все трудности большой жизни.
Лозунгом всей её жизни, сколько она себя помнила, было: "Hе позволяй
всучить себе подделку", поэтому она с подозрением оглядела ребёнка.
- Он не болен? - спросила она.
Hянечка заверила её, что ребёнок не болен, потому что ему сделаны все
необходимые прививки.
Отец же насторожился, - он был очень чувствительный человек.
- Запах, - сказал он.
- Что? - оторвалась от разговора с нянечкой молодая мать.
- Запах, - повторил он в отчаянии.